— Залежалый товар подсовываешь, дядя! — наставительно произнес он.
— А свежий вы и сами можете изготовить, — не без иронии откликнулся Платон. — Кроме того, вы собираетесь хоронить или экспонировать?
— Экспо… чего?
— Экспонировать, то есть выставлять напоказ.
— Не, этого мы делать не будем, — покачал головой парень, после чего обратился к господину в золотых очках: — Ну так что, шеф, который берем?
— А почему нельзя выбрать вон из тех? — глуховато поинтересовался тот.
— У них есть родственники, которые их заберут, — пояснил Платон.
— Но мне нравится вон тот, — и господин указал на бизнесмена.
— Что вы, что вы! — замахал руками Платон. — У него жена и дети, а на послезавтра уже назначены похороны.
— Пять тысяч, — холодно отвечал господин.
— Долларов? — зачем-то уточнил Платон.
— Нет, юаней, — захохотал парень. — Давай, дядя, соглашайся.
— Не могу, хоть убейте!
— Ну, за последним дело не станет, — неожиданно сменив тон, зло сплюнул парень, но его босс вдруг снова подал голос:
— Десять.
На патологоанатома было жалко смотреть. Два предыдущих трупа он сплавил всего по тысяче долларов за каждый, однако там не было никакого риска — это были никому не нужные и давно забытые неопознанные трупы.
— Я никак не могу этого сделать, — буквально простонал он. — Ну, сами поймите — приедут родственники, будут прощаться, его же никем не заменишь.
— Да ладно тебе ломаться, придумаешь что-нибудь, — подбодрил его парень. — Например, убьешь кого-нибудь, чтобы пополнить свою коллекцию…
Но Платон, сознавая всю безвыходность ситуации, заупрямился. При этом ему в голову вдруг полезли странные мысли. Как быть, если подобные предложения будут поступать в дальнейшем? Проводить вскрытие черепа самым варварским образом, неузнаваемо уродуя лицо? Нет, это не годится… Но тогда, может быть, действительно «пополнять запасы», как выразился этот молодой прохвост, тем более что это есть где сделать. Прямо от морга начиналась длинная дорожка, ведущая от остановки, мимо многочисленных гаражей, к стоявшим в отдалении жилым домам. Сколько раз, находясь на дежурстве, он слышал голоса подгулявших прохожих, возвращавшихся домой мимо его морга…
— Ладно, берем этот, — неожиданно прервал его размышления господин в золотых очках, тыкая пальцами с зажатой в них сигарой в направлении голого старика.
— Заверни в бумажку и завяжи ленточкой, — тут же подхватил его подручный, в то время как Платон уже взялся за ручки каталки.
— Сколько? — остановил его вопрос покупателя.
— Полторы тысячи.
— Но по телефону мы договаривались на штуку! — возмутился его молодой коллега.
— Разве? — деланно изумился Платон. — Ну, извините, забыл.
Остановившись перед солидным господином, он вытер о штаны внезапно вспотевшие в предвкушении долларов ладони. Каково же было его потрясение, когда вместо так хорошо знакомого портрета Бенжамина Франклина он вдруг увидел двуглавого российского орла, правда, больше похожего на мутировавшую курицу, который был вытиснен золотом на красном удостоверении сотрудника МУРа.
— Я вам ничего такого не предлагал! — отчаянно воскликнул Платон.
— Вы в этом уверены? — не без ехидства спросил Петр, извлекая из-за пазухи включенный диктофон, в то время как Прижогин торопливо снял изрядно надоевшие ему очки, небрежно сунув их в нагрудный карман пиджака.
— Леонид Иванович, разрешите пригласить свидетелей!
Весь этот только что разыгранный спектакль был поставлен по идее Ястребова, которую он, в свою очередь, почерпнул в фильме одного знаменитого польского режиссера.
— Со мной дежурит медсестра, — упавшим тоном взмолился Платон. — Могу я пойти с ней проститься?
— Можете, — кивнул Прижогин, в то время как Петр пристегивал правую руку понурившегося патологоанатома к своей левой руке.
— Ты знаешь, что Платон арестован! — взволнованно закричала Грета, вбегая в квартиру и прямо в коридоре натыкаясь на свою племянницу, которая прихорашивалась у зеркала.
— Уже? — деловито спросила та, не выказывая ни малейших признаков удивления.
— Что значит — уже? Ты что — об этом знала?
— Конечно.
— Откуда?
— От верблюда, — и Анна показала раскрасневшейся тетке язык. — Вчера я была у следователя и все ему рассказала.
— Что ты ему рассказала, тварь?
— Сама тварь. Чего обзываешься, я же ради тебя старалась!