— Ухаживай, но зачем? — пожал плечами патологоанатом. — Она же блядь!
— А кто из них не бляди? И что более смертельно для мужчин определенного возраста — женитьба на молоденькой бляди или полное одиночество?
— Но ведь ты до сих пор любишь эту чертову Веру!
— Да, возможно… Хотя, с другой стороны, можно ли назвать любовью эту непрекрашающуюся душевную боль? Сначала, как только я все узнал, это было похоже на сильнейший удар — и два месяца я корчился от совершенно невыносимой боли. Затем, благодаря сильнодействующему болеутолительному, она утихла, уступив место тупой и ноющей боли. О ней можно периодически забывать, время от времени она покалывает рецидивами, но главное все же не это… Я чувствую, что никогда в жизни ее не прощу! Даже если она разведется с мужем, что очень маловероятно для подобного типа женщин, и вздумает вспомнить обо мне. Лучше умереть от любви, чем жить с погибшей любовью!
По надрыву, прозвучавшему в последней фразе, Платон решил, что пора сменить тему.
— А как твоя работа?
— Что? — рассеянно откликнулся Филипп и, уразумев суть вопроса, вяло махнул рукой. — Моя работа все чаще представляется мне более относящейся к философии, чем к медицине. Чем больше я узнаю о разных попытках сохранить организм бессмертным путем постоянного самообновления или поддержания иммунной системы за счет введения каких-то естественных или искусственно синтезированных реагентов, тем более думаю о другом пути. Фактически благодаря клонированию современная наука уже научилась сохранять тело бесконечно долго. Главный же вопрос в другом — что такое «Я», какая часть мозга за него отвечает, так ли неразрывно оно связано с родным телом и не может ли каким-либо образом существовать вне его?
— Мне этот вопрос кажется надуманным, — покачал головой патологоанатом.
— А мне нет.
— До окончания свидания осталось пять минут, — крикнул охранник, и все люди, сидевшие в зале, засуетились.
— Черт! — выругался Филипп, торопливо оглянувшись по сторонам. — А ведь я еще не сказал тебе самого главного. Мы с Полиной разделили деньги за квартиру отца, и теперь я, можно сказать, разбогател…
— Поздравляю!
— Да погоди ты! Короче, я всерьез начал подумывать о том, чтобы пожить где-нибудь за границей в спокойной европейской стране. И Веру легче будет забыть, и условия для работы будут в сто раз приличнее, да и вообще, — Филипп гневно скрипнул зубами, — мне чертовски надоел весь этот беспредел!
— Что ты имеешь в виду?
— Все! Начиная от телерекламы одного из самых одиозных политиков, где он величается «будущим России» и ставится в один ряд с Пушкиным и Толстым, и кончая эстрадой, где шепелявит отвратительный «голубой» юноша в шлепанцах и трусах… Может ли быть что-нибудь гнуснее? Да и вообще… — тут Филипп прикусил язык, но они уже обменялись взглядами, и Платон понял мысль, которую не захотел произносить вслух его друг: разве торговля трупами — это не беспредел?
— Ну-с, теперь вы можете рассказать мне обо всем по порядку? — спросил Ястребов, с максимальными удобствами устраиваясь в скромном кабинете следователя.
— Что я обычно и делаю в конце каждого романа, где мы с тобой являемся действующими лицами, — усмехнулся Леонид Иванович, — а таких уже набралось, дай Бог памяти…
— Этот — шестой.
— Да, верно. Итак, все началось с того, что ко мне в работу почти одновременно поступили три дела, причем в каждом случае жертвой являлся старик лет примерно семидесяти, являвшийся собственником квартиры. Поскольку аферы с жильем имеют самое широкое распространение, постольку я попытался, если можно так выразиться, привести все эти три случая к одному знаменателю, но потерпел поражение.
Ну, с первым делом ты уже знаком — молодой дворник убил своего собутыльника не из-за квартиры, а из идеологических разногласий на почве «новой хронологии». Второй случай более любопытен. Некий патологоанатом, кстати, человек женатый и отец двух дочерей, никак не мог удовлетворить свою сладострастную натуру, а потому ухитрился завести сразу двух любовниц — сначала тридцатилетнюю тетушку, а затем и ее девятнадцатилетнюю племянницу. Обе дамы явились в Москву из Бурятии, причем тетушка ухитрилась выйти замуж за московского старика, который сделал прописку им обеим. Однако через какое-то время он явно надоел своей молодой жене, которая обратилась за помощью к новообретенному любовнику — им оказался наш патологоанатом.
Благодаря своим обширным медицинским познаниям он придумал совершенно замечательный план. Угрожая разводом, его любовница должна была потребовать от своего престарелого мужа более активной половой жизни. Если же попытается увильнуть от своих супружеских обязанностей, сославшись на возраст, то ей следовало предложить ему воспользоваться искусственными возбудителями типа «виагры», женьшеня, шпанской мушки, а то и обыкновенной выпивки. Когда человек трезв, то он может почувствовать, что дошел до предела, и суметь вовремя остановиться. Но когда он находится в состоянии искусственного возбуждения, он ничего это не чувствует и в итоге получает инфаркт.