— То есть эта милая дама, попросту говоря, заездила своего мужа? — перебил Ястребов.
— Можно сказать и так, хотя твой жаргон отдает бульварной журналистикой, — согласился следователь. — Впрочем, я арестовал патологоанатома не за подобный совет, а за торговлю трупами и их частями. Однако самая интересная история произошла в случае с третьим стариком — Сергеем Александровичем Коновницыным. Здесь уже имел место самый настоящий заговор, составленный неким владельцем видеофирмы по имени Борис Семенович Выжляев. Этот предприимчивый господин создал целую сеть своих агентов — телемастера, путаны, продавцы видеокассет, которые должны были сообщать ему о тех стариках, которые или увлекались просмотром порнофильмов, или, как тот же Коновницын, развлекались, так сказать, живьем. Согласно плану Выжляева, если у этих сладострастных старцев имелось дорогостоящее имущество или хотя бы собственная квартира, то он женил бы их на путанах. Дальше все становилось делом техники — новоиспеченные супруги доводят своих мужей до инфаркта одним из вышеописанных способов, продают квартиры и передают львиную долю выручки своему шефу.
— Стойте, стойте, стойте, — закричал Ястребов, до этого слушавший с неотрывным интересом, — да ведь это старая история!
— Что ты имеешь в виду?
— Так когда-то действовали большевики! Я обнаружил это, когда собирал материалы для своего исторического романа.
— В таком случае, — усмехнулся следователь, — теперь твоя очередь рассказывать.
— Это было в начале века, когда большевики испытывали большую нужду в деньгах, которые надо было тратить на марксистскую пропаганду и содержание партийных вождей, безбедно обретавшихся за границей, а потому не брезговали никакими способами. О самом известном из них — так называемых экспроприациях или, попросту говоря, ограблениях, знают все. Второй способ тоже достаточно известен — это сбор пожертвований с богатых, но считавших себя прогрессивными миллионеров, типа Саввы Морозова, которые, как впоследствии оказалось, оплачивали услуги своих будущих могильщиков. Кстати, самому Савве Морозову не довелось узнать будущее — отличаясь неустойчивой психикой и больше всего боясь сойти с ума, он пустил себе пулю в сердце. Это произошло в мае 1905 года, в одном из самых шикарных номеров каннской гостиницы.
Впрочем, речь не о нем, а о третьем — и весьма эффектном способе! — получения денег большевистской партией, который стараниями партийных пропагандистов остался почти неизвестным.
— И что это за способ? — заинтересовался Прижогин. — Получение наследства супругой или супругом покойного?
— Совершенно верно, — кивнул журналист. — Все началось с юного племянника Саввы Морозова — Николая Павловича Шмита, который владел лучшей в России мебельной фабрикой, располагавшейся на Пресне. Видимо, именно под влиянием дяди юноша тоже увлекся революционными идеями, причем до такой степени, что поначалу помогал едва ли не всем существовавшим тогда партиям — начиная от кадетов и эсеров и кончая меньшевиками и большевиками. Во время подавления декабрьского восстания в Москве фабрика Шмита была разрушена до основания — причем правительственная артиллерия громила здания даже после того, как стало ясно, что фабрика никакого сопротивления больше не оказывает. Сам Шмит был арестован и после умело проведенных допросов сообщил жандармам массу сведений — например, фамилии рабочих, получавших от него оружие.
Когда до него дошло, что он их предал, его психика просто не выдержала. Он был помещен в тюремную больницу, где в феврале 1907 года, мучимый угрызениями совести, последовал примеру своего дяди — разбил окно и осколком перерезал себе горло. Его огромное состояние должно было перейти двум сестрам и пятнадцатилетнему брату. И тут большевики проявили незаурядную сноровку, женив двух своих товарищей на этих самых сестрах. Правда, с одним из них впоследствии возник конфуз — внезапно разбогатев, он как-то сразу расхотел передавать наследство жены в партийную казну, откупившись довольно скромной суммой.