— Что? — уставился я на него.
— Конечно, до города восемь миль, — резко сказал он. — Может, прогулка пойдет на пользу вашей глупой башке!
Тщеславие никогда меня особенно не занимало. При моем-то профиле, зачем мне оно? Но за последние двадцать четыре часа меня выставили последним молокососом. Сначала Тэтчер вздул меня, затем Алисия Эймс наставила на меня мой собственный револьвер и унесла магнитофонную запись, а теперь вот фальшивый Чак Макензи хотел нанести мне последнее оскорбление, заставив прошагать пешком восемь миль. Мое терпение лопнуло.
— Выходи! — нетерпеливо повторил он.
— Уже выхожу, — жалобно захныкал я и открыл дверцу машины. — Значит, обратно через мост, потом по проселку до нового шоссе, так?
— Сам найдешь дорогу! — прорычал он.
— Хорошо, хорошо! — я изобразил нервную улыбку. — Как насчет небольшого одолжения? У меня кончились сигареты, не угостите ли вы меня одной?
— Я ошибся насчет чистильщика, — он засунул револьвер под пиджак и полез в карман за сигаретами, — вам следует попрошайничать на Бродвее!
Ребром ладони я врезал ему по кадыку и, пока он задыхался, схватил обеими руками за шевелюру и вытащил из машины. Как только мои ноги оказались на земле, я резко опустил его голову вниз и не менее резко поднял свою коленку. Раздался глухой, хлюпающий звук. Его тело внезапно обмякло, и он рухнул лицом в грязь.
Его револьвер валялся на полу машины, а ключи все еще торчали в замке зажигания. Сунув револьвер в карман пиджака, я запустил двигатель, развернулся и двинулся через мост. Может быть, подумал я радостно, восьмимильная прогулка пойдет на пользу его глупой башке.
Через пятнадцать минут я припарковал машину в квартале от гостиницы, дошел до нее пешком и поднялся в свой номер. Револьвер фальшивого Чака Макензи был той же марки, что и мой собственный, и этот факт подал мне неплохую идею. Я бросил его револьвер в верхний ящик шифоньерки, положил в карман свой собственный и вернулся к машине. Тщательно стерев все отпечатки с револьвера, я засунул его за водительское сиденье так, чтобы был виден кончик его рукоятки. Я очень надеялся, что Чак обнаружит, что стал обладателем орудия убийства, когда будет слишком поздно и револьвер подвергнут баллистической экспертизе. Вернувшись в гостиницу, я неспешно пообедал и в одиннадцатом часу поднялся в свой номер.
Я принял душ и побрился — ничто так быстро не гасит страсть, как щетина, трущаяся о нежную женскую кожу. Затем напялил на себя наряд, специально предназначенный для Западного побережья: жемчужно-серую рубашку в стиле принца Феррари, рыжевато-коричневые брюки, шелковый спортивный пиджак цвета мяты и замшевые мокасины с кисточками. Вот так! Потом налил себе стаканчик, поскольку у меня оставалось еще тридцать минут до свидания с Джеки Милн. Через пару минут зазвонил телефон, и я поспешно схватил трубку.
— Я убью вас, Бойд! — прозвучал сдержанно-свирепый голос. — Знайте это!
— А, Чак, — любезно ответил я. — Прогулка пошла вам на пользу? — Подождав, пока смолкли прерывистые всхлипывания, я продолжил: — Ваша машина стоит на Океанской улице в квартире от гостиницы. А револьвер я засунул за переднее сиденье. Примите добрый совет: вам пора стать чистильщиком сапог! — Я повесил трубку, поскольку он опять начал всхлипывать.
Я успел проглотить еще немного водки, когда раздался стук в дверь. Я открыл ее — мне улыбнулось черно-серебристое видение, и мой язык прилип к гортани при виде этой изумительно глубокой ложбинки.
— Я вернулась раньше со своего свидания, Дэнни, и подумала, что и мы можем встретиться пораньше.
— Прекрасная мысль, — согласился я. — В конце концов, чем скорее мы закончим наш рабочий день, тем скорее можем предаться веселью, не так ли?
Она неопределенно улыбнулась и пересекла коридор. Я последовал за ней, и она заперла за нами дверь. Разочарование охватило меня, когда я увидел третью персону, удобно расположившуюся в кресле. Пшеничные волосы были все еще собраны в высокий конус, но ее голубые глаза выглядели скорее раздраженными, чем яростными. На ней было шикарное бирюзовое платье, усыпанное большими белыми завитками, с декольте почти до пупка.
— Вы ведь помните Шари Уэйленд? — спросила Джеки.
— Мы познакомились прошлой ночью, — без всякого восторга ответил я.
— Садитесь, Дэнни, — пригласила она. — Я вам налью, пока Шари объяснит, зачем она приехала в Санта-Байю.