— Это настоящие джунгли, мистер Бойд, — произнес Стангер шипящим голосом. — Конечно, это избитая фраза, характеризующая корпоративный мир большого бизнеса. Но мне понадобилось больше тридцати лет, чтобы убедиться в несомненной правильности этого выражения. Не удивительно ли это?
— Я полагаю, вам приходило в голову, что все несчастья, свалившиеся на ваше строительство, необязательно связаны с простым невезением? — спросил я.
— Вы подразумеваете промышленный саботаж? — он кивнул. — Я много думал об этом, мистер Бойд. Но где доказательства?
— Я слышал, — пробормотал я, — что Чарли Макензи тоже думал об этом последнее время.
— Неминуемое разрушение всего того, ради чего ты вкалывал долгие годы, — прекрасный стимул для размышлений. Меня не удивляет, что Чарли отреагировал так же.
— Скажите мне, мистер Стангер, — внезапно попросил я. — Вы акционер со значительным капиталом в корпорации, которой грозит банкротство. Единственное, что может спасти ее, это слияние. Но когда это случится, по словам Уэйленда на пленке, вы окажетесь не у дел. Но ведь ваши акции сохранят свою ценность. Разве это не предпочтительнее, чем банкротство, в случае которого у вас останется лишь куча обесцененных бумажек?
— Вы были бы абсолютно правы, мистер Бойд, если бы не одно обстоятельство, — холодно ответил он. — Стерлинг Уэйленд — настоящая акула. Любое слияние, организованное им, будет весьма непростым. В нем будут некоторые неопределенности. Он уговорит совет директоров не обращать на них внимания, пока не станет слишком поздно. Скорее всего простое на первый взгляд слияние двух организаций окажется запутанной спиралью с участием четырех и даже больше корпораций. При таком исходе первоначальные акции «Стратегического развития» полностью потеряют свою стоимость!
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Тэтчер. За ним следовал Эд Норман, который все еще выглядел так, как будто он был не в ладах со всем миром.
— Привет, Эд, — весело приветствовал его Стангер. — Я полагаю, что Джордж уже объяснил вам, в чем дело?
— Конечно, — светло-голубые глаза Нормана, казалось, наполнились ядом, когда он посмотрел на меня. — Сейчас, видимо, бесполезно говорить об этичном поведении Бойда?
— Вы знаете, приятель, как бывает на аукционной распродаже? — оскалился я на него. — Платите деньги или помолчите!
Его пальцы непроизвольно сжались, а тонкий нос заострился еще больше.
— Как я понимаю, самая большая цена, предложенная вам, — тысяча долларов? — спросил он приглушенным голосом.
— Верно, — ответил я.
— Советую вам принять это предложение, Бойд, — его лицо исказилось победной гримасой. — Я не собираюсь участвовать в торгах!
— Жаль, — я поднялся со стула и направился к двери. — Спасибо за ваше время, джентльмены.
— Постойте, Бойд! — рявкнул Тэтчер. — Я предложил больше всех, вы помните?
— Пока, — сказал я через плечо. — Есть еще пара заинтересованных лиц, до которых я пока не добрался.
— Кто? — проревел он.
— Ну, Джордж! — упрекнул я его. — Это некрасивый вопрос. Вам следует попросить вашего старого школьного товарища Эда, чтобы он натаскал вас по части морали. Это было бы нечто совершенно новое для вас.
Когда я вернулся в гостиницу, портье протянул мне записку, в которой сообщалось, что Джеки Милн ждет меня в ресторане. Она сидела в угловой нише, потягивая «Мартини». И выглядела сверхэлегантно в белом кружевном платье. Я проскользнул на сиденье рядом с ней, и официант быстро придвинул столик. Я заказал «Мартини» в пропорции семь к одному, без фруктов и овощей, затем наградил земляничную блондинку своей самой солнечной улыбкой.
— Сегодня вы выглядите тоже очень соблазнительной, Джеки, — сказал я. — Но это, наверное, уже привычно для вас.
— Дэнни! — сапфировый цвет ее глаз потемнел от возбуждения. — Я прошу прощения за вчерашнюю ночь! Даже и не знаю, почему я это сделала. Я понимаю, что сыграла с вами дешевую и отвратительную шутку, и действительно сожалею об этом.
— Забудем. Между нами только деловые отношения. — Официант своевременно поставил передо мной «Мартини», и я поднял стакан. — Давайте выпьем за успешное содружество по раскрытию преступлений.
— Не разыгрывайте меня, — с горечью произнесла она. — Мне не до того. Представляю себе, как вы меня ненавидите.
— Я подумываю посвятить себя насилию на профессиональной основе, — я наградил ее еще одной солнечной улыбкой. — Я должен поблагодарить вас за вчерашнюю тренировку.