— Мы взяли его в ресторане гостиницы, лейтенант, — доложил Донован. — Он только что кончил обедать. С ним была какая-то чокнутая блондинка.
— Это-то понятно, — сказал Шелл.
— Мы немного поговорили с ним в хижине перед телом Уэйленда, — продолжил сержант. — Он утверждает, что никогда в жизни не видел Уэйленда.
— Спасибо, Пит, — Шелл экономным жестом отпустил сержанта, и тот вышел из кабинета, тихо затворив за собой дверь. — Садись, Бойд, — лейтенант кивнул на упаковочный ящик.
Я сел с большой осторожностью, опасаясь, как бы он не развалился под моей тяжестью, и достал пачку сигарет.
— Одно я могу сказать, лейтенант, — оскалил я на него зубы. — Вы оставили позади все остальные полицейские управления страны. Везде копы — представители закона; здесь же, в Санта-Байе, они считают себя самим законом!
Его прикрытые веками глаза казались сбитыми с толку, пока он молча и пристально рассматривал меня. Это меня ничуть не обеспокоило — три спички подряд я сломал чисто случайно. Напряжение достигло предела, когда он наконец вздохнул.
— Как давно ты сошел с ума, Бойд? — спросил он почти сочувственно.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Почему ты выбрал именно Санту-Байю для убийства?
— Ты думаешь, что это я убил Уэйленда?
— Я это знаю, — уверенно сказал он. — После всего того шума, который ты наделал в этом городе в свои прошлые наезды, мы, естественно, держали тебя под контролем с того момента, как ты зарегистрировался в гостинице.
— Еще бы! Я об этом знал.
— Ты также должен знать, что у нас есть твое досье, — он выставил большой и указательный пальцы, — вот такой толщины.
— Ну и что?
— То, что мы не могли узнать от тебя самого, мы узнали в Нью-Йорке, — он покачал головой. — Тебя, видно, за это время здорово стукнули по башке, и с тех пор ты не в себе?
— Ты не мог бы сказать что-нибудь определенное? — проворчал я. — Тогда я смогу наконец понять, о чем, черт побери, ты говоришь.
— Почему бы и нет? — Он открыл верхний ящик письменного стола, достал револьвер и подтолкнул его по столешнице ко мне. — Вот оружие, и это определенный факт!
Мои пальцы привычно охватили рукоятку и начали поднимать револьвер. Тут я понял, в чем дело. Как будто молния ударила меня в голову и прожгла меня до пят.
— Орудие убийства, — голос Шелла раздался, казалось, с расстояния в пару миль. — Это твой револьвер, Бойд! Его номер совпадает с тем, который зафиксирован в твоем досье.
— Итак, мой револьвер был использован в качестве орудия убийства. Это автоматически доказывает, что я — убийца?
— Нет, черт возьми. Может, ты его потерял или у тебя его украли? — голос его прозвучал слегка цинично. — Жаль, что ты был так занят, что забыл сообщить об этом нам.
Его уже дважды использовали в качестве орудия убийства, вспомнил я, и мой желудок съежился так, словно никогда не видел куриных котлет. Рано или поздно кто-нибудь догадается сличить пулю, извлеченную из головы Алисии Эймс в Нью-Йорке, с четырьмя пулями, извлеченными из головы Уэйленда здесь, в Санта-Байе. Когда это случится, у меня останется единственный выбор — между газовой камерой и электрическим стулом. Я бы разрыдался не сходя с места, если бы не опасение, что Шелл принял бы это за верный признак вины.
— Револьвера достаточно, чтобы арестовать тебя по обвинению в убийстве первой степени и добиться осуждения, — он приветливо улыбнулся. — Хочешь кофе?
Я кивнул. Он позвонил и заказал его, потом удобно откинулся на стуле.
— Я уверен, что ты взглянешь на это моими глазами, Бойд. У тебя нет иного выхода, как рассказать все. — Подождав секунд десять, он пожал плечами. — Можешь не торопиться. У нас весь вечер впереди, а если не хватит его, то и вся ночь.
— Установлено время смерти? — спросил я.
— Между четырьмя и пятью утра.
— В это время я был в постели в гостинице.
— Один?
Шари ушла в три часа, самое позднее, мрачно припомнил я, но решил, что не стану оказывать добровольную помощь этим удачливым копам.
— Не один.
— С этим тебе, может быть, повезло, Бойд! — его сочувствие было таким же неподдельным, как и цвет волос Джеки Милн. — Таким образом, у тебя есть что-то вроде алиби? Кто эта счастливая леди, которая разделила с тобой постель?