Тамара позвонила вновь:
— Валерия, как поживаешь? — я со смешанными чувствами слушала ее веселый голос.
— Спасибо, вашими молитвами, — осторожно ответила я.
— Ты мне нужна!
— Правда?
— Валерия, не обижайся, я знаю, ты потратила на меня много времени, работала. Я отблагодарю…
— Тамара, давай серьезно, никаких благодарностей за свою работу я не принимаю — у меня твердые расценки. И если ты хочешь продолжать пользоваться моими услугами, будь добра, оплати предыдущую работу.
— Ну хорошо, хорошо, приезжай, я подготовлю чек.
— А что случилось?
— Я звонила Эйбу, брату Йоси. Он согласился приехать и поговорить обо всем. У него такой приятный интеллигентный голос, но я многого не понимала, что он говорил. Так что приезжай, помоги перевести. Ладно?
— Переводить с английского?
— Нет, он говорил со мной на иврите.
— Когда он приедет?
— Сегодня к восьми. Он работает в Тель-Авиве и после работы сможет быть у меня только вечером. Мужа с детьми отправлю к золовке, все равно с ними никакого разговора не получится. Так ты будешь?
— Буду, — вздохнув, согласилась я.
К Тамаре я подъехала без четверти восемь. Зная точность англосаксов — а имя Эйб говорило, что его владелец — выходец из Америки или Англии, — я решила не рисковать. Поднявшись на третий этаж, позвонила.
Дверь открыла взволнованная Тамара. Она была принаряжена, накрашена тщательнее, чем обычно, когда ее синие тени кажутся подбитыми синяками.
— Проходи, — сказала она.
Квартира блестела. На столе, покрытом вязаной скатертью, стоял домашний торт, а вокруг него в вазочках лежали варенье, фисташки и разное печенье.
— Вижу, ты основательно подготовилась к визиту, — сказала я и взяла фисташку.
— Валерия, вот чек, я даю заранее, чтобы потом при нем не расплачиваться.
Глянув на чек, я поняла, что сумма вполне достаточная.
— Спасибо, — сказала я, пряча его в сумку.
— Ты знаешь, я должна бежать, — она виновато улыбнулась.
— Куда?
— Только что позвонили из турбюро. Там пришел клиент, которому я продала путевку, и устроил скандал. А без меня никто ничего не может решить. Ему завтра утром вылетать, а он что-то там хочет поменять. Я быстро… Хорошо?
— А как же я?
— Ничего страшного, — Тамара уже сбрасывала тапочки и надевала туфли, — примешь его, как положено, попьете чаю, все на столе, а я мигом.
И она исчезла.
Нет, все-таки эта женщина непредсказуема! Сплошной ветер в голове! И ошибка с клиентом, я уверена, тоже по ее вине, несомненно.
Высыпав на тарелку фисташки, я принялась меланхолично их грызть, не вполне представляя, о чем же буду разговаривать с этим заморским Эйбом.
Ровно в восемь раздался звонок. Я поспешила к двери, открыла ее и, несколько смущаясь, проговорила на иврите: «Проходите, пожалуйста».
Гость кивнул и вошел из темного подъезда в ярко освещенный салон Тамариной квартиры.
Без бороды его было не узнать.
— Авраам Брескин, — пролепетала я в изумлении.
— Да, — он сделал еле заметный кивок, — Авраам, или Эйб, как привыкли меня называть в Штатах.
— Проходите, присаживайтесь. Хотите чаю?
— Нет, Тамара, спасибо. Не нужно.
Только я открыла рот, чтобы сказать ему, что я не Тамара, но что-то остановило меня.
Авраам сел за стол и положил рядом с собой элегантный кейс. Без бороды он выглядел точной копией того парня на фотографии, постаревшей копией, разумеется, но все равно — сходство было очень заметно.
— Так о чем мы будем с вами говорить, Тамара? — спросил он, и я обратила внимание, что кончики его пальцев подрагивают.
— Я… я даже не знаю… — пробормотала я, кляня себя, что впуталась в эту историю. И чего сразу не сказала, что я не Тамара? А теперь было уже поздно. Он бы подумал, что я над ним издеваюсь.
— Зато я знаю, — жестко сказал Брескин, и выражение его лица изменилось. Дежурная вежливость перешла в откровенную ненависть, — вы хотите поговорить о наследстве моего отца!
— Нет, почему так сразу о наследстве? — боже, какую чушь я несу! — Хотелось бы просто познакомиться…
— Зачем? — презрительно сказал он. — Зачем мне с вами знакомиться? Для чего вы мне, нужны?
— Как для чего? Все-таки Йоси был ваш брат!
— Брат?! — в интонации Тамариного гостя прозвучала издевка. — Да зачем он мне нужен был, этот брат? И он без меня прекрасно обходился. А вот когда отцу совсем плохо стало, тут-то братец и объявился. А почему бы и нет? Писатель Исаак Брескин умер миллионером.
— Ну почему вы все переводите на деньги? А если это естественная радость сына, который нашел отца? Пусть ненадолго, но нашел…