Еще один эпизод, пока — на первый взгляд — никак не связанный с судьбами этих двух людей, живших по разные стороны Земли. Несвязанный хотя бы потому, что произошел за несколько веков до нас. Роднит его с нашей историей — опять-таки на первый взгляд — лишь сходство и общественное положение одного из действующих лиц — св. Тома (или Фома) Аквинский. Один из крупнейших католических философов. Его доктрины с некоторыми изменениями под названием «неотомизм» католическая церковь придерживается по сей день. Кроме того — человек широчайшей эрудиции, ученик известного алхимика Альберта Великого.
Есть в его биографии любопытный эпизод.
Придя в один прекрасный день к своему учителю, св. Тома обнаружил новую служанку. По не вполне ему самому понятным причинам известный богослов был повержен этой женщиной в ужас и не нашел ничего другого, кроме как напасть на нее и, в конечном итоге, убить. К счастью, заповедь «не убий» при этом не была им нарушена, ибо, как выяснилось, «дьявольское существо» оказалось искусственным, «гомункулусом», созданным его учителем Альбертом.
Так вот, именно в трудах Альберта Великого, хранившихся в Ватиканской библиотеке, отец Томмазо Сорди (тогда еще — студент католического колледжа) впервые наткнулся на упоминание о трактате Аристотеля (к слову — непререкаемого авторитета для Альберта Великого, для св. Тома, да, пожалуй, и для всей европейской средневековой науки) под названием «Семь писем Стагирита». Но получить его на руки тогда же ему не удалось. Трактат хранился в особом хранилище и выдавался далеко не всем желающим.
— Не думаю, что он тебе нужен в занятиях, — сказал заведующий библиотекой отец Михаил. — Должен тебе сказать, сын мой, среди ученых до сих пор нет единого мнения об истинном авторстве документа. Конечно, Альберт Великий считает таковым Аристотеля из Стагиры, но не исключено, что это место в книге Альберта — позднейшая вставка. Как тебе известно, многие тогдашние ученые (даже богословы) в силу известной наивности приписывали свои взгляды общепризнанным авторитетам прошлого — для весомости суждений. Думаю, то же случилось и с этим трактатом. Более того, — сообщил отец Михаил в заключение, — я считаю, что трактат «Семь писем Стагирита» был написан самим Альбертом Великим. Ему нужно было придать большую убедительность некоторым своим алхимическим взглядам. Впоследствии он, видимо, ссылался на собственноручно изготовленную фальшивку.
Несмотря на то, что молодого студента покоробило походя брошенное обвинение в нечестности одного из величайших ученых средневековой истории, до поры до времени он удовлетворился таким объяснением. Тем более что в трактате, если верить Альберту Великому, речь шла о способах создания искусственного существа — «гомункулуса». Ни в одном из официально дошедших до нас произведений великого философа о создании искусственных существ не говорится: не считать же таковым упоминание о механических помощниках бога-кузнеца Гефеста!
Не получив копию трактата Аристотеля, Сорди углубился в изучение книги Альберта Великого. Это оказалось занятием весьма сложным — язык знаменитого алхимика был в самых важных местах достаточно темен и нарочито кодирован — как сказали бы мы сейчас, рассчитан на посвященных, хорошо знающих, что подразумевает автор. Кое-что, разумеется, удалось выудить из изящной альбертовской латыни. Но общее представление — что же содержат «Семь писем Стагирита» — составить не удалось. Сорди, в конце концов, махнул рукой и переключился на другие темы.
Впервые Сорди вспомнил о «Семи письмах Ста-гирита» в конце 60-х годов. Почему — вопрос особый, и ответ на него — несколько ниже. Пока что скажем лишь, что именно тогда он вспомнил о замечаниях Альберта Великого и решил все-таки получить для работы апокриф великого древнегреческого философа.
Это оказалось достаточно трудно сделать, но профессор Томмазо Сорди, тем более священник-иезуит — уже не студент-третьекурсник Миланского университета. Ему удалось получить документ. В своем дневнике он записал: «Наконец-то мне удастся поработать с самым любопытным произведением Аристотеля! На первый взгляд язык несколько отличается от языка классических работ Стагирита. Сходство можно найти разве что с «Poetica». Впрочем, к настоящей работе я еще не приступал, а первое впечатление зачастую оказывается ложным. Во всяком случае, это очень и очень интересное дело».