Она испустила пронзительный вопль, и ее рыдания стали еще громче. Я сел на диван и, чтобы скрасить ожидание пока она успокоится, выпил сначала содержимое своего стакана, а потом и ее. По прошествии чертовски долгого времени рыдания перешли в сопение. Она наконец поднялась на ноги и медленно прошаркала в мою сторону. Выглядела она так, как могла бы выглядеть героиня «Тысячи и одной ночи» на тысяча второе утро. Ее глаза покраснели, щеки были покрыты пятнами и слезами, она съела почти всю губную помаду. Ее нагота уже не казалась сексуальной, а лишь выражала жалкую уязвимость. Я бросил ей белый сатиновый плащ. Она быстро накинула его на себя, затем охватила свою грудь руками, словно пыталась защититься таким образом от ненормального насильника.
— Это было очень больно, — пожаловалась она.
— Ты чуть не убила меня своей сумочкой, — резонно отпарировал я.
— Если бы только ты отдал мне пленку, этого бы не случилось и мы могли бы заниматься сейчас любовью, — проворчала она.
Логика, подумал я, имеет для женщины примерно ту же ценность, что лифчик для мужчины: и та, и другой знают об их существовании, но какой, черт возьми, им от этого толк?
— О Боже! — простонала она. — Я, должно быть, выгляжу так, что даже кошка на меня не польстилась бы. Дайте мне мою сумочку — я пойду приведу себя в порядок.
Вынув прежде кучу больших монет, я неохотно вернул ей сумочку.
— Не задерживайтесь надолго в ванной комнате, Лиз. По возвращении вы мне расскажете, почему так жаждете заполучить эту пленку.
— Хорошо! — ответила она усталым голосом. — Все, что, черт возьми, тебе будет угодно, Дэнни!
Уже через пять минут она вышла из спальни. Волосы ее были тщательно причесаны, лицо — чисто вымыто, а губы — накрашены. Ее белая сатиновая накидка была распахнута, и я мог видеть, что металлические нагрудники вернулись на свое место.
— Может быть, это письмо объяснит тебе, в чем дело.
— Письмо?
Она сунула руку в украшенную драгоценными камнями сумочку и достала… револьвер. Это был «Магнум» 38-го калибра, и я мог бы назвать его серийный номер. Черт возьми, это был мой собственный револьвер! Тот самый, который я оставил в кармане халата, брошенного на постель, с горечью припомнил я. Пришло, похоже, время оставить работу частным сыщиком и заняться иной работой, с которой я мог бы справиться, например, расчисткой тротуаров от снега.
Лиз Эймс попятилась к кофейному столику, не переставая целиться мне в грудь. Поняв, что не может удержать в свободной руке сумочку и диктофон, она положила сумочку и взяла диктофон.
— Раздевайся! — приказала она.
— Ты, должно быть, спятила! — пробурчал я.
— Ты меня слышал! — огрызнулась она. — Я воспользуюсь револьвером, если ты не подчинишься, Дэнни.
Выражение ее глаз свидетельствовало, что она не шутит, и мысль о том, что могла бы наделать пуля в моей мужественной груди, превозмогла мое возмущенное тщеславие. Я разделся до трусов и просительно посмотрел на нее.
— Сними и их! — проскрежетала она зубами.
Она сказала что-то о том, как чертовски глупо выглядит девушка, снимая штаны на глазах у мужчины. В той же ситуации мужчина не только выглядит и чувствует себя чертовски глупо, но и… Я мысленно захмыкал и перестал думать, спустив трусы на пол.
— Так! — ее глаза осмотрели меня сверху донизу с дотошным вниманием к каждой детали. — У тебя неплохое телосложение. — Она издала сиплый непристойный смешок, который как раскаленное железо опалил остатки самолюбия. — Но ты меня немного разочаровал, Дэнни — я, оказывается, совсем тебя не вдохновляю. — Она снова хихикнула. — Это видно невооруженным глазом!
Она повернулась и быстро выбежала из комнаты. Через секунду я услышал, как захлопнулась входная дверь. Едва я оделся, бормоча непристойности, когда зазвонил телефон.
— Чак Макензи, — прознес веселый голос. — Я разговаривал со Стерлингом Уэйлендом и решил сразу же позвонить вам.
— Он в порядке?
— Похоже, он добился определенного успеха в своем секретном расследовании. Я рассказал ему, что случилось на сегодняшней вечеринке. Он все еще хочет встретиться с вами завтра в гостинице Санта-Байи.
— Прекрасно, — пробурчал я.
— Он также попросил меня проверить, достаточно ли надежно вы спрятали пленку.
— Я оставил ее у… — я чуть не поперхнулся на следующем слове… — друга, которому полностью доверяю.
— Это хорошо, — он заколебался. — Поймите меня правильно. Я знаю, что вы — профессионал и все такое. Но я хотел бы предупредить вас относительно этой Эймс. Она не только ловка, но и порочна!