— Офра, — сказал Розовски, — девочка… Клянусь, у меня и в мыслях не было подшучивать над тобой. Более того: только что ты спасла двух людей от больницы и одного — от необоснованного тюремного заключения. Я преклоняюсь перед твоими аналитическими способностями, клянусь!
Треск клавишей на мгновение стих. Не глядя на шефа, Офра спросила официальным голосом:
— Значит ли это, что мне обещана прибавка к зарплате?
Натаниэль тяжело вздохнул и поспешно ретировался в кабинет.
Маркин уже устроился в своем любимом угловом кресле, вытащил из-под шкафа стопку журналов.
— Бросай-ка все это, — скомандовал Натаниэль. — Есть серьезная работа.
— Какая? — Маркин с сожалением поднялся и подошел к столу. — Кфар-Шауль?
— Вот это дедукция! — восхитился Розовски. — Вот это интуиция! Если бы и память была такой же!
— А что — память? Я на память не жалуюсь.
— Тогда верни-ка мне чек покойного, — потребовал Натаниэль. — Насколько я понимаю, вдова его не взяла.
— Так я его вложил на наш счет, — Маркин удивленно округлил глаза. — А что, разве неправильно? Я же знал, что ты возьмешься за это дело.
— Понятно, — проворчал Розовски. — Значит, знал. Так вот, на будущее запомни: ты не должен знать заранее то, чего я сам еще не знаю. А теперь слушай. Садись и записывай.
Маркин подчинился.
— Первое: меня интересует информация по деятельности компании «Лига», — Розовски протянул помощнику визитную карточку, оставленную Смирновым в первое и единственное посещение агентства. — Чем занимается в Израиле, кто возглавляет. Какими были отношения между покойным и руководством фирмы. Второе… — он немного подумал. — Второе: у Аркадия Смирнова здесь живет какой-то старый друг, кажется, с университетских времен. Живет давно…
Маркин быстро писал в блокноте какими-то странными значками, больше похожими на иероглифы.
— Что это за язык? — удивленно спросил Натаниэль. — Что за буквы?
— Я когда-то изучал стенографию, — гордо объявил Маркин. — Так вот, это — стенограмма… Как, говоришь, фамилия друга.
— Фамилии друга вдова не помнит. Странно, правда? Так что попытайся выяснить сам. Информация у меня должна быть через… — он немного подумал. — Через два дня.
Маркин облегченно вздохнул и удивился щедрости шефа. Обычно ему выделялось два часа. Правда, Розовски немедленно забывал о своих требованиях.
— Я могу взять машину? — осторожно поинтересовался Маркин.
— Можешь, — рассеянно ответил Натаниэль (он уже зарылся в какие-то свои бумаги). — Если найдешь. Честно говоря, я и сам не помню, где ее поставил.
Маркин кротко возвел очи горе и вышел из кабинета. Оставшись один, Розовски разложил перед собой несколько листочков с записями, визитные карточки. После короткого раздумья он выбрал карточку адвоката Нешера и набрал номер, значившийся служебным.
Трубку очень долго никто не брал. Потом ответила женщина.
— Прошу прощения, — вежливо начал Натаниэль, — я хотел бы поговорить с господином Нешером. Мне была назначена встреча, но я хотел бы ее перенести.
Последовала пауза, после которой женщина раздраженно сообщила:
— Не знаю, кто и где назначил вам встречу, но никакого адвоката Нешера здесь нет.
Натаниэль немного растерялся.
— Но мне дали именно этот телефон…
Собеседница тяжело вздохнула.
— Да, кажется, он снимал этот офис, но давным-давно переехал.
— Давным-давно, — озадаченно повторил Розовски. — Вот оно что… Наверное, я что-то перепутал. А нынешний его номер вы не можете назвать?
— Не могу, — и она повесила трубку.
Натаниэль огорченно посмотрел на телефонный аппарат. Мелочь, конечно, но плохо, что расследование начинается с неприятной мелочи.
Он позвонил Смирновой. После короткого размышления та вспомнила нынешний номер Цви Нешера. Натаниэль поблагодарил. Виктория положила трубку первой. Розовски успел расслышать чьи-то голоса — видимо, очередные посетители пришли выразить соболезнование вдове.
На следующий звонок отозвался настоящий офис Цви Нешера. Но адвоката на месте не оказалось.
— Он задерживается в суде, — ответила женщина, по-видимому, секретарь. — Думаю, сегодня вы его уже вряд ли застанете. Что-нибудь передать?
— Нет, ничего передавать не надо. Во сколько он должен прийти завтра?
— Как обычно — к восьми. Но если вы не договорились о встрече заранее, боюсь, он не сможет вас принять.
— Значит, завтра и договорюсь, — ответил Розовски. — Спасибо за объяснение.