— Очень интересно, — перебил его Натаниэль. — Действительно, очень интересно. Когда-нибудь я с удовольствием послушаю ваш рассказ. О крестоносцах и прочем. Но пока что давайте все-таки о византийском императоре. И о вашем друге. Хорошо?
— Да, понимаю. Все эти организации — и Византийский двор тут не исключение — существуют преимущественно как благотворительные и научно-просветительские организации. Выступают спонсорами при проведении исторических исследований. Проводят гуманитарные акции. Ну, там… — Николай сделал неопределенный жест рукой. — Финансируют помощь беженцам. В Руанде, а до того — в Камбодже. Проводят научные конференции — по истории восточного средневековья, по истории православной церкви. Учреждают премии. И так далее.
— И вы рассказали об этом Аркадию? — подсказал Розовски. — Я имею в виду — об этой организации.
— Да — как курьез. А он как раз искал идею для очередного проекта. И прямо вцепился в мой рассказ. После этого у него родилась идея создания международного фонда, который он назвал «Регина Бизантейа».
— Что это значит?
— «Византийская царица». Гуманитарный фонд, призванный оказать помощь России в условиях разрастающегося экономического и политического кризиса, — объяснил Николай. Он отбросил, наконец, плед, в который кутался, скорее машинально. Голос его окреп — видимо, он сам увлекся рассказом. Даже появились лекторские интонации. — Фонд, учрежденный императорским двором при деятельном участии и по инициативе российского бизнесмена Аркадия Смирнова. Дело в том, что Византия всегда была связана с Россией — когда Византийская империя еще существовала. Одна из византийских принцесс — Софья Палеолог — стала женой Ивана III. Вот так, кстати говоря, в гербе России появился двуглавый орел. Идея Аркадия была изящно упакована: потомки властителей Второго Рима помогают народу Рима Третьего. Он поделился этой идеей с императорской канцелярией. Проект их заинтересовал. Они уже сами связались с Аркадием, предложили выслать подробную разработку. Что тот и сделал. После этого его пригласили в Швейцарию… Есть в регламенте двора одна особенность. Люди, входящие в попечительские советы и тому подобные органы, связанные с деятельностью византийского императора — как я уже сказал, это благотворительная деятельность, — так вот, перечисленные мною люди обычно получают титулы, право присваивать которые принадлежит Юлиану Оттону VI. Вот почему, став директором-распорядителем фонда «Регина Бизантейа» — именно это ему предложили в Айсбуpгe, он получил право на такой экзотический титул. А когда вернулся, мы решили устроить из этого шумное празднество — не каждый день обычные люди становятся королями…
— Директором-распорядителем фонда, — задумчиво повторил Натаниэль. — Вот это уже интересно. И велик ли был уставной капитал? Не знаете ли?
— Что? — рассеянно переспросил Ройзман, роясь в разбросанных на нижних полках стеллажа папках. — Что, простите? Капитал?.. — он выпрямился. — Мм… кажется, пять миллионов долларов…
— Хорошенькие игры, — озадаченно сказал Натаниэль. — Значит, став директором-распорядителем фонда, Аркадий получал контроль за очень солидными суммами, которые должны были уходить в Россию на финансирование гуманитарной помощи? Вот так-так. Маскарад…
Николай уселся на прежнюю скамеечку. После внезапного прилива бодрости, вызванного византийско-швейцарской историей, он вновь впал в оцепенение.
Натаниэль подошел к двери, молча поманил за собой Маркина. Они спустились вниз в маркинскую «Субару».
— Куда едем? — осведомился Саша.
— Никуда, — ответил Натаниэль. — Я хочу подумать. Недолго, минут пятнадцать. Можешь пока вздремнуть.
— А потом?
— А потом будет потом, — Натаниэль закурил, высунув руку с сигаретой в окно. — Потом мы посмотрим.
Натаниэль пускал дым, глядя рассеянным взглядом на стариков, продолжавших свою бесконечную игру в нарды. Сделав несколько затяжек, он отбросил щелчком недокурен-ную сигарету и извлек из бардачка пакет из плотной желтой бумаги.
— Это у тебя что? — поинтересовался Маркин.
— Фотографии, — коротко ответил Натаниэль. — Еле выпросил. Хочешь взглянуть?
Маркин кивнул. Розовски распечатал пакет.
Маркин внимательно изучал фотографии. Их было десять, все — сделаны во время злосчастного вечера. Некоторые Саша сразу же отложил в сторону — на них были изображены различные моменты торжества, показавшиеся фотографу интересными, но с точки зрения Маркина, ничего собою не представлявшие: музыканты в обезьяньих костюмах, слегка растерянные лица депутатов Кнессета, неведомым ветром занесенных на странную вечеринку, небольшие группы гостей.