В полной тишине, воцарившейся после его слов, Натаниэль обошел письменный стол, упал в продавленное кресло и попытался высечь искру из давно и безнадежно испорченной зажигалки.
Инспектор не выдержал:
— Брось ты свою чертову зажигалку, прикури от моей!
— Да, спасибо… — Натаниэль глубоко затянулся, осторожно положил дымящуюся сигарету на край пепельницы. — Ну ладно, — он зябко потер руки, — похоже, нам пора перейти к другому убийству. Дина Ройзман знала причину, по которой Аркадий устроил роковой прием в Кфар-Шауль, — он коротко глянул на Николая. Тот кивнул. — Полагаю также, что она знала и убийцу. Я грешил на себя — думал, что из моей оговорки она слишком быстро сделала роковые для себя выводы… Похоже, что нет, — он обратился к адвокату, стоявшему рядом с полицейским и слушавшим все с безучастным лицом. — Скажите, господин Нешер, о чем вы с ней говорили в тот вечер?
Натаниэлю пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем Нешер отреагировал на него.
— Вы имеете в виду вечер ее смерти? — уточнил адвокат равнодушным голосом. — Да, говорил с ней я. Мне нужно было кое-что выяснить у госпожи Смирновой, и я приехал вечером к ней. Дверь была незаперта, но, когда я вошел, госпожа Смирнова спала. Рядом на столике стоял флакон со снотворным. Я не собирался задерживаться в доме. Но как раз в этот момент зазвонил телефон. Госпожа Смирнова продолжала спать — видимо, доза снотворного была достаточно велика, — и я снял трубку — сам не знаю зачем. Оказалось, звонила Дина Ройзман… — тут Нешер все-таки отвел взгляд в сторону. — Короче говоря, сразу же стало понятно, что она решила пойти на попятную. Ей вдруг стало жаль своего олуха-мужа, на которого обязательно должно пасть подозрение. Нужно было срочно принимать меры. Я назначил ей встречу в кафе «Апропо». Дальше, полагаю, вы знаете…
— Снотворное прихватили в доме Смирновых? — спросил Розовски.
— Да, на всякий случай…
— Ты… — Николай, с искаженным от ненависти лицом, ринулся было к Нешеру. Его перехватил Маркин. — Ты, сволочь! Все равно я придушу тебя собственными руками!
Цви медленно повернул к нему голову и взглянул прямо в лицо пустыми глазами.
— Дурак, — произнес он негромко, но внятно. — Откуда, по-твоему, я узнал о вашей идиотской затее с маскарадом? Откуда взялся яд? Ты ей вовсе не был нужен. И я ей не был нужен. Ей нужно было отомстить бывшему любовнику.
Николай внезапно обмяк и обессиленно опустился на заботливо подставленный Маркиным стул.
— Увы, Николай, — сказал Натаниэль участливым тоном. — Ничего не поделаешь, это в самом деле так. Ваша жена была соучастницей преступления. Соучастницей, а уж потом жертвой. Там, на фотографии — ее рука. Это она передает бокал с ядом господину Нешеру. Они познакомились достаточно давно. Если я не ошибаюсь, все в той же Швейцарии. Господин Нешер — или мы будем называть вас Орловским? Ну, неважно. Так вот, господин Нешер-Орловский ездил по туристической путевке от бюро «Евротур». А Дина Ройзман была гидом в этой группе. Когда приедете домой, внимательно рассмотрите фотографию на стене. Ту, где запечатлены швейцарские Альпы. Я вот только сегодня сообразил, почему лицо одного из туристов — на заднем плане — показалось мне знакомым…
— Все равно я убью его, — упрямо повторил Николай. В голосе его уже не слышно было ярости. Только усталость. Натаниэль некоторое время молча смотрел на него, потом вновь повернулся к Орловскому-Нешеру.
— Она хотела отомстить, — повторил детектив. — А вы? Что двигало вами?
Цви Нешер передернул плечами и криво усмехнулся.
— Я хотел спать спокойно, — ответил он. — Как ни странно это звучит. Аркадий постоянно намекал на ту старую историю. Когда в общежитии из окна его комнаты выбросилась девушка… — он провел по лицу обеими руками. — Его сначала хотели отдать под суд — непредумышленное убийство, кажется. Ему удалось доказать, что его в тот момент в комнате не было. Правда, он скрыл от милиции, кто был в комнате.
— Это были вы, — догадался Натаниэль.
— Это был я. Таня… Да, ее звали Татьяной… Она обкурилась плана. Захотела полетать… Я удержать ее не смог, сам был немногим лучше… — все это Нешер излагал бесстрастным голосом, словно зачитывал какой-то протокол. — Тогда я был благодарен Аркадию — за то, что он не назвал моего имени. За двадцать лет жизни в Израиле я уже забыл о той истории. Я сменил имя и фамилию, — он мельком глянул на Натаниэля. — Наверное, следовало проявить больше изобретательности.