Наверное, было уже далеко за полночь, когда она поняла, что находится здесь не одна. Осторожные, крадущиеся шаги проследовали в туалет… Впервые за весь этот день Аллу Юрьевну объял настоящий ужас. Она на цыпочках подошла к двери и заперла ее на задвижку. Не успев отойти на свои позиции, она услышала, как человек из туалета направился прямо к ее дверям… В туалете он, очевидно, искал ключ, который вешали там на гвоздик все корректоры и который лежал сейчас у Аллы Юрьевны в кармане… В углу корректорской стояли шкафы, как бы отгораживая собой маленькую комнатку от всего этого большого пространства. В шкафах была кое-какая одежда девочек, чай, кофе, посуда, а в самых больших хранились «куклы» — свернутые в трубочку машинописные тексты уже вышедших газет. Аллу Юрьевну так и тянуло спрятаться за этими шкафами как за надежной стеной, но какое-то десятое чувство заставило ее отойти, а вернее, почти отползти к противоположной стене и разместиться там на четвереньках за одним из столов. И вовремя, ибо неизвестный как-то легко отодвинул задвижку, осторожно вошел в комнату и направился именно к шкафам. По тому, как свободно он ориентировался, Алла Юрьевна поняла, что этот человек бывал здесь не раз. И только там, за шкафами, он зажег фонарь… По звукам, шорохам Алла Юрьевна поняла, что он перебирает «куклы». Господи, зачем? По опыту она знала, что целей здесь может быть несколько, но идентичных — установить автора какой-нибудь критической публикации, скрывшегося за псевдонимом, или же причину проскользнувшей ошибки, если кажется, что она сделана намеренно… Такие случаи уже бывали в редакции, но раньше «поисковики» были хорошо осведомлены и искали не в корректорской, а в отделе фельетонов или в отделе писем, в архиве, куда сдаются оригиналы всех статей, письма, жалобы и так далее. Этот же товарищ был исключением из плохих, совсем не джентльменских правил. Неожиданно из-за шкафов раздался тихий свист, и приятный мужской голос стал варьировать на разные мелодии одну и ту же фразу: «Кому кирпич на голову спустить…» Голос показался ей знакомым. Ба, мужчина явно что-то нашел, бумага за шкафами отчаянно зашелестела, и тот же голос уже без песни растерянно произнес: «Какой знакомый почерк…» Что ж, очевидно, уже отпечатанный материал дали на проверку автору и он, несмотря на псевдоним, при правке оставил там свой настоящий «автограф»… Судя по звукам, ночной гость свернул нужные ему бумаги и засунул их в карман. Обратно к дверям он пробрался как кошка, но, уже схватившись за ручку, вдруг застыл без движения, обернулся и внимательно посмотрел вокруг. Алла Юрьевна поняла — он недоумевал, почему дверь была заперта изнутри; видимо, от волнения он только сейчас задался этим вопросом. Но особого страха у Аллы Юрьевны теперь не было, ибо в щель между столом и стеной она увидела его лицо, на миг освещенное рекламой, и теперь знала, что это Алик Фишер, бывший работник радио, по слухам — замешанный в каких-то махинациях, но явно неспособный на серьезное преступление, тем более — на убийство… Поняла она и то, за чем он приходил — несколько дней назад в газете был опубликован фельетон, где Алик выглядел далеко не в лучшем свете. Он вышел и, забывшись, хлопнул дверью, а вскоре до Аллы Юрьевны донеслось и лязганье решетки… Интересно, как он выйдет из здания незамеченным? Стражи на постах, скорее всего спят. Но дверь редакции на ночь запиралась изнутри еще и на обыкновенную большую доску, которую невозможно было вытащить без шума — Алла Юрьевна испытала это на себе, когда подолгу задерживалась во время дежурств, — а выход из типографии через двор блокировался железной калиткой, управляемой автоматически, как и ворота, из постовой будки. Стоп! Вероятнее всего, он знает какой-то другой, третий путь… Алла Юрьевна хотела подняться из-за стола и посмотреть в окно, где же он все-таки выйдет, но ее остановила некая странность — она не услышала шагов на лестнице и благоразумно решила еще посидеть в своем уголке, хоть это и становилось уже мучительным… Бах! Дверь в корректорскую снова открылась, и Алик каким-то зловещим шепотом произнес:
— Ну, ты где? А? Выходи!
Дрожащими, начавшими неметь руками Алла Юрьевна залезла в свою сумку, на которой почти сидела, нащупала там парик и стала натягивать его на голову, думая об одном — только бы не задом наперед! Пистолет она решила оставить в покое. Он почувствовал ее присутствие. Так же, как и она, он не мог включить свет, поэтому по согнутой спине и кудлатой голове Аллы Юрьевны прошелся тусклый луч фонарика… В голове билась одна мысль — только бы не узнал! Собственно, давно, очень давно они некоторое время, совсем немного, работали вместе на радио, но с тех пор, кажется, ни разу не встречались…