Анна сложила деньги в льняную сумку, купленную недавно в универмаге на дешевой распродаже, засунула ее еще в одну и спустила это все в холодный погреб, который с трудом открыла — несколько лет им никто не пользовался. Вышла на улицу, заложила в кирпичи, где обычно жарили шашлыки, бумагу, в которой были завернуты деньги, и быстро ее подожгла. Все!
Перед уходом Анна хотела набрать зелени, огурцов, но подумала, что зайдет на работу — почему бы и нет, объяснить, что была в стоматологии, и совсем не надо, чтобы сослуживцы гадали, с чего это она утром вдруг подалась на дачу. С пустой сумкой и тяжелым сердцем она побрела к поселку…
В компьютерной все обедали — эх, пригодились бы Анины огурцы! Ее тоже усадили за общий стол. Но Анна показала всем свою новую пломбу — нельзя есть два часа. Волновалась она зря — девчонки набрали за нее текст, начальство ничего не заметило.
— Я отработаю, — заверила Анна.
— Да уж не успеешь. Ты же в отпуск уходишь…
Эти простые слова открыли для нее какую-то новую страницу. Анне давно уже не было важно, в отпуске она или нет — все равно вечно торчит в городе, лишь этим летом иногда на теткиной даче. Сейчас же она посмотрела на предстоящий отпуск другими глазами — Господи, да ведь теперь она сможет поехать с Ванечкой в любой конец света. Только вот как это объяснить? Как сказать тем же девчонкам, откуда деньги?
— Да, в отпуск… Кстати, мне тетка решила… первый раз в жизни… подарок сделать… Путевки нам с Ванечкой в какой-то круиз…
Риска не было никакого — ее московскую тетку никто здесь не знал и координат ее ни у кого не было.
— А куда?
— Да я не разобрала. Плохо было слышно по телефону.
— А чего ты не радуешься?
— Я радуюсь! Как-то еще не успела осознать…
— Давно бы твоей родне надо было о вас подумать. Бьетесь, бьетесь…
Анна была благодарна девчонкам за такие слова. Они все про нее знали и всегда ей сочувствовали. Как жаль, что она не может им дать хотя бы по тысяче рублей… Сразу спросят — откуда?
Отработав кое-как — в голову лезли пестрые мысли, — Анна уже в третий раз за день переоделась, найдя на работе в шкафу свою когда-то здесь оставленную и вполне еще приличную кофточку, и тихо, медленно, с трудом переставляя ноги, пошла домой.
Всю дорогу она шла пешком, обдумывая свое теперешнее состояние и подготавливая себя ко всему, что может случиться. К вопросам, которых она хотела бы избежать. К взглядам, с которыми не хотела бы встречаться. К отражению подозрений, обвинений. К обыску — как знать?
Подойдя к дому и увидев, что ее никто не ждет и вокруг все спокойно, Анна сразу нырнула в свой подъезд, открыла дверь, заперлась и включила свет… Все нормально, все на своих местах, словно ничего и не произошло. Анна автоматически, словно робот, приготовила себе ужин, села за стол, и. вдруг ее тихое, зыбкоспокойное пространство прорезал дверной звонок. Так же механически, повторяя про себя написанные когда-то стихи «Я робот, я машина, автомат, не уникум — обычное явленье, я следую банальным повеленьям — вперед и вправо, влево и назад», Анна открыла дверь… На пороге стояла тетя Нюра. Анна всегда любила эту добрую, мудрую женщину, которая не раз нянчилась с Ванечкой, выручала ее деньгами, и теперь ей было приятно, что пришла именно она.
— Проходите, Анна Михайловна! Как хорошо, что зашли. А то мне сегодня как-то неспокойно, — призналась Анна, усаживая соседку.
— У меня, Анюта… как бы это сказать… утешение тебе есть… предложение. Ты только прими все спокойно. Хорошо?
— Господи, да что случилось-то, теть Нюр? Вы сидите, сидите. Ужинайте со мной.
— Спасибо. Послушай-ка меня внимательно, старого человека. Я весь день сегодня думала. И решилась. Мало у тебя было радости в жизни. У меня еще меньше. И впереди — ничего, труба дело. Вот почему я пришла. Мы ведь всегда с тобой ладили, да?