— Да, конечно, задержусь. Я задержусь в Утрехте до тех пор, пока не распутаю это дело… Выносите! — крикнул он полицейским, которые уже погрузили труп горничной в машину. Они вошли в комнату, сдернули с барона белую простыню и принялись отвязывать его от кресла.
Останки барона представляли собой жуткое зрелище. Его руки и ноги были привязаны к креслу, рубаха на груди разорвана, и грудь покрывали жуткие шрамы, которые оставила раскаленная кочерга. Правое ухо фон Раппарда было наполовину отрезано и болталось на небольшом лоскуте кожи.
— Вы знаете, — заметил вслух Лимбург, как бы сам для себя (на самом деле для местного начальника полиции, когда его подчиненные уже вышли), — дверь-то не была взломана. Ее открыла горничная — значит, барон дал ей приказание впустить ночных гостей. Фон Раппард, несмотря на старость, был крепким человеком — меньше, чем двоим людям, его вряд ли бы удалось связать. То есть с этим бы справился и один силач, но тогда точно комната сохранила бы следы отчаянной борьбы. Горничная была убита в своей комнате внизу — для этого хватило бы и одного человека, то есть барона навестило не менее трех человек. А теперь давайте подумаем — где в Утрехте могли остановиться три человека (это наверняка должны были быть приезжие)?
— Почему? — удивился утрехтский полицейский.
— Потому, что три человека из одного города — это уже банда. А вы ведь ничего не слышали о банде, разбойничающей в Утрехте?
Полицейский не смог не согласиться с железной логикой амстердамского следователя.
— Так куда вы сейчас? — спросил он. — Остановитесь в какой-нибудь местной гостинице? Я порекомендовал бы «Льва и Корону».
— Я думаю, господину следователю удобнее будет остановиться в моем замке, — раздался на лестнице властный голос, и в комнату вошел высокий мужчина.
— Кто вы такой? — недовольно спросил Лимбург. — Почему вас впустили внутрь?
Полицейский уже раскрыл было рот, приготовившись давать объяснения, но мужчина объяснился сам:
— Я барон зо Слоотен, заместитель покойного фон Раппарда.
— Заместитель? — удивленно переспросил следователь.
— Если хотите точнее, то коадъютор ландкоммандера, но ведь это вам ничего не скажет.
— Почему, скажет. Вы коллега покойного по Тевтонскому ордену, я правильно вас понял?
— Так точно.
— Тогда, может быть, вы поможете мне осмотреть книги и бумаги барона, я вижу, что у ночных посетителей они вызывали немалый интерес.
— С удовольствием.
Труп фон Раппарда тем временем отвязали от кресла, положили на носилки и вынесли из комнаты. Зо Слоотен по-хозяйски подошел к книжным полкам и принялся их осматривать — из этого Лимбург понял, что барон бывал тут неоднократно, а также, скорее всего, не имел никакого отношения к ночному визиту — иначе он не бросал бы осторожные взгляды по комнате, прикидывая, что пропало. Следователь сделал местному полицейскому незаметный знак удалиться — ему хотелось побеседовать с таким важным свидетелем наедине.
— Как вы думаете, что могло послужить причиной убийства? — спросил Лимбург у барона, перебиравшего книги.
— Понятия не имею. Ландкоммандер не был богат, кроме того, свои основные сбережения хранил в банке, и все это знали.
— Романтическую историю я исключаю сразу — барону было за семьдесят. Может быть, месть?
— Месть? — удивился коадъютор. — За что? Фон Рап-пард в жизни мухи не обидел, и врагов у него не было. Тем более таких, которые стали бы пытать беспомощного старика.
«Ладно, — решил про себя Лимбург, — отложим пока беседу».
— А что это за книги, которые заполняют баронскую библиотеку?
— Фон Раппард был герольдмейстером отделения Тевтонского ордена, а кроме того, личным советником Нидерландского Короля Гербов. Большинство книг, находящихся в этом шкафу, у которого мы стоим, — учебники по блазону. Вы понимаете блазон?
— Блазон? — удивился Лимбург. — Что это такое? И откуда у нас в Голландии Король Гербов?
— Значит, вы не дворянин? — строго спросил зо Слоо-тен.
— Нет, мои родители были купцами, и даже образования приличного не получили.
Барон слегка нахмурился (а впрочем, может быть, это только показалось следователю) и сказал:
— В таком случае воспользуйтесь возможностью пополнить свое образование. Блазон — это язык геральдики. Он был создан как средство, позволяющее подробно и точно описать герб, и представляет собой смесь французских и англосаксонских слов. Само слово, кстати, произошло от немецкого «блазен» — трубить в рог. На старинных рыцарских турнирах рыцарь, желавший принять участие в состязании, подъезжал к месту турнира и трублением в рог вызывал к себе герольда. Герольд выходил, брал щит рыцаря и относил в компанию герольдов, которая под предводительством старшего герольда разбирала рисунок на щите и генеалогию рыцаря в результате чего последний либо допускался к турниру, либо исключался из участия в этом благородном занятии.