— Не могу. Я только что закрутила волосы.
Внизу лай Клитемнестры теперь заканчивался серией настойчивых воплей. Шейла откинула простыню и села — настоящее видение в розовой детской кукольной пижаме.
— Папа… — Вкрадчивый тон и главное — редко теперь используемое обращение «папа» подсказали Уэксфорду, какое чудовищное требование будет ему сейчас предъявлено. Он насупился, сдвинув брови с таким выражением, от которого дрожали все правонарушители Кингсмаркхэма. — Папа, солнышко, такое роскошное утро, и ты знаешь, что доктор Крокер сказал о твоем весе, а мне надо уложить волосы…
— Только в этот раз, — объявил главный инспектор. — И делаю это только потому, что хочу дать матери спокойно полежать.
— Папа, ты ангел, — пропела Шейла и мечтательно добавила: — по-моему, Клитемнестра сейчас будет торчать от радости.
Клитемнестра! Все эти дурацкие претенциозные имена для собак… Хотя чего можно ожидать от человека, которого зовут Себастьян? Она бы во всяком случае так не назвала, но «торчать от радости»… Клитемнестра бросилась к Уэксфорду, неистово визжа. Когда он оттолкнул ее, стала описывать круги, бурно вертя хвостом и хлопая вязаными ушами. Уэксфорд нашел поводок, предусмотрительно оставленный Шейлой на видном месте, на холодильнике. Несомненно, день обещает быть прекрасным. Летний день, равного которому нет нигде в мире. Такие бывают только на юге Англии. День начинается с тумана, потом расцветает тропическими красками и умирает под мерцающими звездами, став сине-золотым.
— Я видел много раз, как славное утро одаряет вершины гор величественной красотой, — процитировал Уэксфорд Клитемнестре.
Она громкоголосо согласилась, вспрыгнула на табуретку и истерически завизжала, увидев свой поводок.
— Держи свое тело пристойно, — холодно заметил Уэксфорд, переходя от сонета к комедии, но не меняя автора. Он выглянул в окно. Величественная красота никуда не делась, яркая, разлитая в воздухе, бело-золотая. Вместо вершин гор утро красило кингсбрукские луга и превращало маленькую речушку в ленту искрящегося металла. Ничего страшного не случится, если он возьмет это неуправляемое создание на короткую прогулку по полям, и, когда в девять тридцать войдет в полицейский участок, полученный заряд бодрости даст ему приятное превосходство над инспектором Верденом.
Тропинка вела через поля к берегу реки и вилась по течению, а потом у Кингсбрукского моста разделялась на две. Одно ее ответвление вело к новым муниципальным домам и в район Сьюингбери, а другое — в центр Кингсмаркхэма. Уэксфорду определенно не хотелось загружать субботний день путешествием в Сьюингбери. И теперь они петляли по тропинке, чтобы миновать Кингсбрук-роад с окнами, глядевшими на дорогу. Не было никакого смысла идти там. Вместо этого главный инспектор спустился к реке и выбрал тропинку, ведущую к мосту, чтобы по дороге домой забрать в Брэддене свои «Полицейские новости», которые постоянно забывают присылать ему вместе с газетами.
Дубы еще не потеряли живой желтовато-зеленый цвет поздней весны. Такой яркий и такой свежий, что ему нет равных ни в природе, ни в искусстве. И никто не способен воспроизвести его, и его невозможно увидеть нарисованным ни на полотне, ни на женских платьях. Даже если бы художникам и удалось его скопировать, то цвет получился бы грубым. Но под бледно-голубым безоблачным небом дубы не казались грубыми. Они были неповторимыми, исключительными. Уэксфорд набрал полные легкие душистого, насыщенного цветочной пыльцой воздуха.
Собака, очевидно, боялась прогулок по тротуару и теперь тоже нюхала воздух и весело резвилась. Она совала нос в кусты ежевики и помахивала хвостом. Уэксфорд отстегнул поводок и позволил ей свободно побегать. Со своеобразным флегматичным терпением он принялся размышлять о предстоящей сегодня работе. Дело о тяжелых телесных повреждениях сегодня утром поступило в специальный суд, но оно, должно быть, завершится в полчаса. Есть вероятность, что на утреннем рынке во время субботней распродажи будут украдены товары. Кто-то дойдет до ручки и начнется свара… И несомненно, обычное половодье пятничных ночных грабежей.
В Стауэртонской королевской больнице после шестинедельной комы пришла в сознание миссис Фэншоу. Сегодня надо с ней поговорить. Но это дело пижонов в форме из другого отдела, а не его. Слава Богу, не он должен вывалить на женщину новость, что ее дочь погибла в автомобильной катастрофе, в которой получила ранения на черепе.
Предположительно, сейчас им предстоит вновь обратиться к отложенному расследованию происшедшего с этой несчастной семьей. Верден полагал, что миссис Фэншоу может вспомнить, почему на свободной скоростной полосе трехрядного шоссе занесло и перевернуло «ягуар» ее мужа. Но Уэксфорд в этом сомневался. Обычно после комы наступает милосердная потеря памяти, и кто рискнет отрицать, что она благословенна? Ему казалось совершенно аморальным мучить бедную женщину вопросами только ради того, чтобы доказать, что в тормозах «ягуара» начались неполадки или что мистер Фэншоу превысил скорость и ехал быстрее семидесяти миль в час. Похоже, что другой машины там не было. Несомненно, возникают вопросы в связи со страховкой. Впрочем, это уже не его забота.