Сестра не знает, подумал Кэмб. Она новенькая. Ее не предупредили. Он перехватил взгляд женщины-полицейского и, нахмурившись, остановил ее.
— Нам стало лучше, правда? — игриво продолжала сестра Роза. — Написать письмо! Хорошо. Не знаю. Конечно, полагаю, у вас нет своей бумаги. Я скажу вам, что я сделаю. Я сейчас выскочу в коридор и попрошу немного бумаги у миссис Гудвин из четвертой палаты. А когда пойду с дежурства, то отнесу на почту ваше письмо. Хорошо?
— Будет очень любезно с вашей стороны, — строго проговорила миссис Фэншоу. — Тогда можете принести мне чаю.
Развязная девица и, наверно, неопытная, подумала она. Время покажет. Во всяком случае, Джером теперь не будет охотиться за ней, тискать по углам и щипать за попку, как он делал с датчанкой, которая нанялась в прислуги, чтобы, живя в семье, учить английский. Джером умер. Она всегда говорила, что он разобьется, если будет так ездить. И вот он разбился. Почему он не угробил и ее? Какую удачу ей предназначила судьба?
Неточные сведения, которые сообщают назойливые посетители, вовсе не помогают прийти в норму. В наши дни люди стали такими необязательными. Сначала родная сестра забыла сообщить Норе, что мать в больнице, потом полицейский уверял ее, что Нора была с ней и Джеромом в «ягуаре». Вероятно, они все думают, что она выжила из ума. Как это мать не знает, где находилась собственная дочь? Ведь она даже вспомнила адрес Норы. Гетештрассе,14, Кельн, Западная Германия. Миссис Фэншоу очень гордилась, что она может написать по-немецки Кельн, а не Келеун, как это звучит по-английски. Какие резервы разума и силы, должно быть, в нее заложены, если она помнит такие детали! И после того, что пережила. Наконец сестра принесла бумагу.
— Благодарю вас, сестра, — сказала миссис Фэншоу. — Я буду диктовать. Могу начинать?
Сестре Розе пришлось сосредоточиться, чтобы из невнятного бормотания и бесконечных отступлений выбрать то, что хотела выразить миссис Фэншоу.
— Дорогая Нора, — вслух перечитывала она написанное под диктовку, — я почти поправилась и думаю, что тебе надо приехать и навестить меня. Бедный папа так бы хотел этого. Надеюсь, тетя обо всем тебе рассказала, и ты просто очень занята, и не можешь приехать ко мне. Пожалуйста, приезжай. Пусть прошлые обиды остаются в прошлом. С любовью, мама.
Дверь открыл тот же самый ребенок, что гулял с отцом по полям. Это был мальчик лет семи, крупный для своего возраста, с агрессивным выражением и следами еды на лице.
Уэксфорд шагнул в холл и вошел в гостиную. Еще трое детей, усевшись перед телевизором, смотрели соревнования по легкой атлетике. На засыпанной крошками скатерти виднелись неубранные остатки ленча, а за столом сидела женщина и кормила из бутылки малыша. Ей можно было дать от тридцати до шестидесяти лет. Уэксфорд остановился на тридцати, основываясь только на том, что у нее маленькие дети. Светлые, редкие и длинные волосы она затянула сзади эластичной лентой. Лицо, тоже длинное, выглядело измученным и увядшим.
Увидев Уэксфорда, она не поздоровалась и даже не подняла головы, а только сказала одной из маленьких девочек:
— Саманта, иди найди папу.
Саманта сбросила с колен толстого черного кота и апатично побрела через кухню в сад за домом. Женщина среднего класса, у которой больше денег и меньше детей, извинилась бы перед детективом за грязь и тяжелый запах застоявшейся еды. Миссис Келлем не посмотрела на него. А когда он спросил, в какое время вечером в пятницу муж пришел домой, она коротко бросила:
— Четверть двенадцатого.
— Почему вы уверены в такой точности?
— Было четверть двенадцатого. — Миссис Келлем посадила малыша на стол, прямо на крошки, вытащила пеленку и бросила ее на пол.
Вошел муж и вытер руки чайным полотенцем, черный пес проковылял за ним по пятам. Он кивнул Уэксфорду и выключил телевизор.
— Встань, Саманта, и позволь сесть джентльмену.
Девочка не обратила внимания на просьбу и не издала ни звука, когда отец одной рукой шлепнул ее, а другой поднял со стула.
Уэксфорд не сел на освободившийся стул, и что-то в его лице подсказало Келлему, что детектив хочет поговорить наедине.
— Не можешь убрать отсюда детей? — попросил он жену.
Миссис Келлем пожала плечами, и пепел от ее сигареты упал прямо в тарелку с застывшей подливкой. Она устроила малышку на бедре, подтянула ближе стул, села к телевизору и уставилась в темный экран.
— Что вам нужно? — спросил Келлем.
— Если вы не возражаете, мистер Келлем, мы пройдем в кухню.
— Там черт-те что.