— Где Мартин?
— Меня не спрашивайте, я только что проехал двести миль и…
— Неважно. У меня наверху Келлем, и он рассказывает занимательные сказки. — С трудом сдерживая голос, главный инспектор в двух словах выложил Вердену суть дела. — Говорит, что взял деньги, когда Хаттон был уже мертв. Может быть, это действительно так. Я хочу, чтобы вы, Лоринг и кто-нибудь еще поехали в Сьюингбери и переворошили дом Келлема.
— На случай, если он получил и спрятал деньги Макклоя?
— Майк, я как раз начинаю подозревать, — устало проговорил Уэксфорд, — не миф ли Макклой, не фикция ли это. Келлем проклятый лжец, а все, что мы знаем о Макклое, это только оброненное им слово. Почему мы клюнули на Макклоя и пошли по ложному следу? — Он вздохнул. — Хотя у этого дурня вообще нет воображения.
— Макклой существует, это правда, — с жаром возразил Верден. — Он скользкая птичка, его трудно поймать, но он существует.
Домой Уэксфорд вернулся только в одиннадцать вечера. Они обыскали дом Келлема, перетрясли неубранные постели с грязным бельем, перебрали запачканную едой одежду в шкафах и просмотрели все ящики, заполненные рваным хламом. Деньги они нашли только в сумке миссис Келлем, два фунта и восемь пенсов.
— Добрый аптекарь, дай мне унцию цибетина, чтобы усладить мое воображение, — обратился детектив к Клитемнестре. Она поняла его слова как похвалу в свой адрес, мол, она хорошая собака, и помахала своим толстым серым хвостом. Дверь открылась и вошла Шейла.
— Почему ты в среду дома? — нелюбезно спросил ее отец.
— Все из-за зуба. Я ела «милки уэй», и он сломался. Мне пришлось опять пойти к мистеру Виго. — Она одарила отца обезоруживающей улыбкой и поцеловала в щеку. Шейла причесала волосы в виде высокой пирамиды из локонов, выложенных толстыми колечками, она походила на служанку XVII века времен Реставрации, на девушку, которую в комедиях целуют, зажав в углу.
— И он починил твой зуб?
— В момент. Он сказал, что не будет утруждать меня счетом.
— Утруждать тебя? Ты имеешь в виду меня. Надеюсь, больше не будет. Теперь, когда у тебя искусственный зуб, — усмехнулся он, — тебе не надо есть это мексиканское тофи с орехами.
— У меня не искусственный зуб, а всего лишь коронка. Хочешь мой кофе с шоколадом? Это растворимый кофе и жидкий шоколад, и все смешивается в миксере. Потрясающе.
— Не уверен, душа моя, но все равно спасибо.
— Мистер Виго и я стали совсем друзьями, — тараторила Шейла. Она опустилась на пол, легла на живот, оперлась на локти и смотрела снизу в лицо отцу. — Он угостил меня чаем в своей китайской комнате. Я боялась пошевелиться. По-видимому, он просто помешан на своей коллекции. Его жена вошла и хлопнула дверью, а он пришел в ярость, потому что фарфор зазвенел на полках. Он пожаловался, что она ничего не понимает.
— Как оригинально. Ты можешь назвать это новостью номер один.
— Ой, папа, это вовсе и не новость. А вот, когда я уходила, регистраторша тоже закончила работу и уходила. И мы шли в центр города вместе. Она рассказала, что мистер Виго фактически женился на деньгах. Она богатая наследница, и у нее было сто тысяч фунтов стерлингов. А ему нужны были деньги для коллекционирования фарфоровых вещиц. А сейчас он остается с ней только из-за ребенка. И каждый уикэнд он уезжает и иногда не возвращается до вечера понедельника. Регистраторша думает, что у него в Лондоне девушка. По-моему, она ревнует. Знаешь, мне пришло в голову, что она, наверно, тоже спит с ним.
У главного инспектора на лице не дрогнула ни одна мышца, он надеялся, что мгновенную вспышку в глазах можно принять за утонченную насмешку. Его не шокировало то, что она рассказала. Его удивило, что это рассказала ему собственная дочь. В некотором смысле он даже гордился этим и чувствовал благодарность. С тех пор, как он был в возрасте Шейлы, прошло без малого сорок лет. Разве посмел бы он выговорить такие слова в присутствии отца? Он бы скорее умер.
Шейла легко поднялась и потянулась.
— Поскольку я дома, то могу выполнить свой долг. Хочешь прогуляться к реке минут на десять? — обратилась она к Клитемнестре.
— Нет, нет, душа моя. — Зачем разрешать ребенку гулять возле этой темной воды? — Я выведу собаку.
— Правда?
— Угу. Иди спать. Прическа твоя выглядит так, будто ее скопировали со старинной картины.
— Сейчас устрою тебе сюрприз. — Шейла захихикала, а он чуть ли не с ужасом вытаращил глаза, когда она, словно шляпу, сняла парик и надела его на хрустальную вазу.
— Боже всемогущий, и это мудрый отец, знающий своего ребенка! — Он с подозрением разглядывал ресницы и длинные ногти. Какие еще части своего лица и тела дочь может снять и положить на стол? Уэксфорд, сталкивавшийся с дьявольскими хитростями преступника, почти никогда не терял головы, но постоянно бывал ошеломлен собственной дочерью. Сухо улыбаясь, он взял поводок и поднял Клитемнестру из лучшего в доме кресла.