Омытый грозой ночной воздух дышал свежестью и прохладной чистотой. Едва ли хоть одна звезда виднелась на небе, затянутом вуалью кружевных барашков, ослепительно белых в свете восходящей на безоблачном горизонте луны.
Уэксфорд свистнул собаке и быстро зашагал вдоль кромки воды. Невдалеке виднелся мост, его камни отсвечивали серебром, а острые языки папоротника, подрагивая в расщелинах, сверкали будто капли металла. Кто-то стоял, облокотившись на парапет, и глядел вниз. Прошло несколько секунд, прежде чем Уэксфорд смог определить, мужчина это или женщина. И когда понял, что это женщина, то быстро бодрым голосом пожелал доброй ночи, чтобы она не испугалась.
— Доброй ночи, главный инспектор, — донесся до него низкий, ироничный голос, который он моментально угадал. Детектив подошел к Норе Фэншоу, и она повернулась к нему лицом.
— Прекрасный вечер после дождя, — проговорил он. — Как себя чувствует миссис Фэншоу?
— Будет жить, — холодно ответила девушка. Детективу был знаком этот взгляд. Он видел его сотни раз на лицах людей, мучившихся от того, что чересчур разоткровенничались с ним, слишком широко открыли ему свои сердца. По-видимому, им казалось, что их признания позволят ему относиться к ним с презрением, жалостью или сочувствием.
— Ничего нового она не вспомнила?
— Если вы имеете в виду девушку в машине, то она продолжает утверждать, что девушки там не было. Я знаю, когда она говорит правду.
— Люди никогда не помнят того, что случилось перед тем, как их стукнуло по голове, — бодро проговорил Уэксфорд. — Особенно, когда у них поврежден череп. Это медицинский факт.
— Да? Не смею задерживать вас, главный инспектор. Вы знаете, что ваша собака выскочила на дорогу?
Детектив вытащил Клитемнестру почти из-под колес проезжавшей мимо машины. Водитель опустил окно и выругал его, добавив, что об этом безобразии он расскажет в полиции.
— Ты у меня занозой торчишь в ладони, — проворчал Уэксфорд, пристегивая поводок к ошейнику Клитемнестры. — От тебя одни только унижения.
Констебль-детектив Лоринг пришел в восторг от перспективы провести день в Лондоне. Он мечтал о том, чтобы ему удалось найти именно ту девушку, какую надо, и, может быть, услышать, как Уэксфорд назовет его Питер. Это будет высшим одобрением. При росте в шесть футов он выглядел худым, как четырнадцатилетний подросток, хотя ему уже исполнился двадцать один год. Лоринг с нетерпением ждал того дня, когда наконец повзрослеет и избавится от прыщей на лице.
Лоринг был удивлен и даже чуть огорчен тем, как его приняли в парикмахерской Истчипа. Он расследовал дело пропавшей девушки Кэрол Пирсон и даже съездил к ее матери в Масуэлл-хилл. Кокетливая леди лет сорока, с умом и вкусом восемнадцатилетней девушки, жеманно приняла Лоринга и предложила ему выпить джина. Бог знает, ведь молодой бываешь только раз, тараторила она, но сама выглядела так, будто собиралась быть молодой несколько раз подряд. И если Кэрол решила месяца два повеселиться со своим другом, она никогда не встанет у нее на пути. Ее друг женат, так что же еще остается бедняжке Кэрол? У друга Кэрол есть деньги, он коммивояжер и много ездит, неуверенно закончила миссис Пирсон. Она не в состоянии вспомнить его фамилию и уже сказала об этом полиции, когда они еще раньше расспрашивали ее. Джек, так называла его Кэрол. И дочь никогда не писала писем. Миссис Пирсон одарила констебля чарующей улыбкой. Она хотела бы вернуться в один из тех прекрасных дней.
После этого Лоринг на метро добирался до Тауэр-хилл. Он прошел пешком в Истчип и нашел офис покойного Джерома Фэншоу. Об этом говорила медная табличка на мраморной стене. «Рома», парикмахерская, где работала Кэрол располагалась по диагонали напротив. Лоринг вошел в нее.
Никогда в жизни он не видел никого похожего на встретившую его девушку, записывавшую к мастерам. Она не принадлежала к тому сорту девушек, которых, если захочется, можно поцеловать. Волосы искусно уложены в восхитительную спутанную массу рыжих локонов. Лицо с обведенными тенями карими глазами и полуоткрытым ртом — чудо художественной работы визажиста и шедевр, созданный кремами и янтарным освещением. Черная юбка, доходившая почти до лодыжек, не закрывала красных сапожек с вырезанными пятками. Короткий, тоже красный, кафтан был вышит золотом.