Там лежал небольшой толстый конверт.
Она вытащила его. На конверте было написано «заначка». Лена даже улыбнулась. Так это слово прозвучало странно. Тамара затаилась у себя.
Лена открыла конверт.
Там и в самом деле лежала заначка — сто долларов. Настоящая заначка, достойная мужчины. Но там еще было письмо Лене и пластиковый прозрачный пакет с желтоватым порошком.
Лена сразу положила конверт в сумку, а письмо прочла.
«Леночка, дорогая! Я тебя люблю, но это не имеет отношения. Нам удалось сделать больше, чем мы рассчитывали. Я придумал смешное слово «поппифаг». Поппи — это мак по-английски. Правда смешно? Если ты найдешь эту заначку, значит, меня нет в живых или что-нибудь еще случилось. Неприятное для меня. Ты уже не смеешься — ведь случилось, да? Я вообще-то большой трус. Даже палец боюсь обрезать. Наверное, потому, что был единственным ребенком у сволочной мамы. Надеюсь, она этих слов не увидит. Мы еще не проводили толком полевых испытаний — не вылезали из лаборатории. Сашка хочет сначала доклад, но и с докладом нельзя спешить. Мне кажется, что нас с ним пасут. Он вчера чуть под машину не попал. Нет, это даже смешно — таких, как мы, не убивают. Мы же никому не нужны, правда? Суть дела в том, что зараженные поппифагом растения становятся сами источниками заразы — смерть мака явление лавинообразное, понимаешь? Лучше всего распылять. Дальше природа сама позаботится. Мы пошли работать, готовить доклад. Я все время встречаю человека лет сорока с желтыми глазами, как у кота. И с ним амбал. Они меня пугают. Хотя ничем не выказывают ко мне интереса — просто пасут или сами пасутся по соседству. Не знаю, что ты будешь делать с порошком, но за нас не беспокойся — мы оставили формулы и технологию в институтском сейфе, и об этом никто не знает. По крайней мере, если что, то в институте продолжат. А тебе я оставлю полученную нами дозу, если что-нибудь со мной случится, я тебя прошу — проникни к ним и зарази. Или найди человека, который этим займется. Твой любящий и глупый бывший муж Николай. Прощай, моя дорогая».
В конверте был еще листок. С инструкциями.
Из глаз Лены лились безудержные, тихие слезы — она не плакала, нет, просто лились слезы. Потом она немного поспала. Проснувшись, она позвонила свекрови. Свекровь была недовольна.
— Лена, я буквально требую твоего немедленного возвращения! Я не нянька Борису!
— Где он?
— Он нагло ушел из дома, даже не спросил разрешения.
— Где он! Давно ушел?
— Еще утром — я ему не нянька, о чем официально тебя предупреждаю!
— Скоро приеду.
— Кстати, ты мне не говоришь, что с Николаем?
Лена не смогла ответить сразу. Она так надеялась, что свекровь забудет об этом спросить — о самом главном. А она не забыла. Насколько Лене было бы удобнее иметь совершенно бесчувственную свекровь — она такой ее и считала — почти.
— Николай умер, — сказала она, не заметив долгой паузы.
— Так я и думала, — сказала свекровь, словно Лена убила бывшего мужа.
Надо было спросить еще о Борисе, но язык не поворачивался. Она замерла у телефона — хоть бы линия сломалась!
— Под машину попал? — спросила свекровь. — Я всегда этого боялась. Ты уж займись похоронами, я тебе компенсирую расходы.
— Я сегодня приеду, — сказала Лена.
— Лучше оставайся с Колей, — возразила свекровь. — Он больше нуждается в твоей помощи, чем я.
— Нужно найти Бориса, — сказала Лена.
— Ничего с ним не случится.
— Но вы же знаете!
— В этот скорбный момент мы должны все думать о Коле, — сообщила свекровь.
Прости, Коля, сказала Лена мужу. Она с ним говорила долго, ей казалось, что он отвечал ей и даже иногда спорил. Но Коля был с ней согласен — сейчас важнее всего — Борис.
Лена просидела в комнате, пока Тамара не ушла в морг — в ней жила необоримая тяга к моргу — она там была ближе к своему Сашеньке. Как будто он еще не совсем умер.
Потом она осмотрела пакет.
Пластиковый пакет, скользкий, порошок кажется тяжелым, словно это золотой песок. Лена никогда не держала в руке пакета с золотым песком, но в свое время читала Джека Лондона.
Поверху пакет был оклеен скотчем. Лене захотелось понюхать порошок. Что с ним делать? Отдать директору? А что, если он тоже на содержании у мафии? Она слышала, что теперь даже научные институты имеют крышу — люберецкую или тульскую — все делятся.
Может, директор и организовал это убийство? Лена была уверена, что убили друзей наркоманы или наркодельцы. Испугались и убили. А виновата в этом она — ведь это она толкнула Колю на то, чтобы он занялся поппифагом. И она не проследила — первые бумаги попали к Аскольду. Вот и теория. Можно идти в милицию. При условии, что милиция не находится на иждивении у Аскольда. Появилась цепочка: директор — Аскольд — милиция — мафия… Бред какой-то.