— Ну, и как вышли из этого тяжелого положения?
— Завербовался на железную дорогу в Карелию. Время пройдет, вернусь с якобы заработанными большими деньгами. Этот год показался мне каторгой. Жил с бригадой из пяти человек на хуторе. Благоустраивали полосу отчуждения вдоль полотна. Короче, вырубали деревья. Подъем в пять, еда, топор и термос с собой — и в любую погоду, в темь и грязь, в мороз и в дождь… С угра до вечера. Сон как под наркозом. На досках, чтобы не проспать. Деньги привез, но мизерные. Да мне важно, что побывал на заработках… И понял, что без денег счастье тоже бывает, но другое. Отсутствие денег как бы понижает уровень счастья…
Мне так и хотелось вставить, что обилие денег уровень счастья не повышает. Но я боролся со своим желанием вступать в посторонние разговоры. Варустин хотел вступить именно в такие разговоры.
— Вот, говорят, судьба, рок… Я думаю, что судьба — это один из вариантов собственной жизни. А разве не может быть второго варианта, третьего? И почему судьбу представляют, как число целое? А половина судьбы? Половину жизни я прожил на зарплату техника. Ну, а вторую-то мог прожить иначе. Половину своей судьбы…
— И вы начали тратить деньги, — поторопил я.
— После одного глупого случая. Дело в том, что жена пока ничего не знала. В магазине ей очень понравилась кофточка. Ну, я и пообещал купить ко дню рождения. Через неделю, значит. А заработанные деньжата уже кончились… Кофточка дорогая, индийская. Пришел я в универмаг… Свободный доступ… Короче, унес кофту…
— Украли?
— Сдуру, конечно. В день рождения подарил. И опять нестыковка: размер не тот. Иди, говорит, обменяй. Говорю, чек, мол, выбросил. Пойдем, предлагает, вместе. Что делать? Тут и взял одну пачку купюр. Явился в универмаг, показал кофту и выдал легенду, мол, у меня болезненная забывчивость, не заплатил за товар. Внес деньги, обменял кофту. Ну, и пошли траты. Есть хорошая присказка… Бог дал денежку, а черт — дырочку: и течет божья денежка в чертову дырочку. Само собой, рассказал все жене про белую лошадь.
— И как она?
— Что, говорит, Николай сделано, то сделано. Начали мы вместе кумекать, как распорядиться капиталом…
Серьезные юристы антропологическую теорию преступности, то есть врожденную, не признают. А не объясняет ли она, почему при равных социальных условиях один совершает преступление, а другой — нет? Значит, дело в самом человеке? Сидящему передо мной Варустину грозило наказание до шести месяцев лишения свободы. Пустяк, меньше не бывает. При такой статье Уголовного кодекса да таком наказании — какой он преступник? Но я уже зачислил его в преступники опасные, потому что все дело в тенденции. Склонность к криминалу. Деньги присвоил, лошадь убил, кофту украл… Разве мало?
Варустин провел пальцами по губам и затем этими же пальцами коснулся волос — неприятная привычка. Слюнявил волосы. Ради двух вихорков на висках?
Я глянул на часы и ахнул. Полагал, что проверка станет формальной, я вызвал его на шесть, а сейчас уже восемь. И вопросы еще остались. Но следующий день тоже был расписан.
— Варустин, завтра к пяти.
Он замялся. Видимо, вечернее время его не устраивало.
— Что, Николай Архипович?
— Имущество по этой статье конфискуется?
Я усмехнулся: всегда думаю не о главном. Беспокоюсь, какой он получит срок… Шесть месяцев… Да что эти шесть месяцев по сравнению с квартирой, машиной, особняком и карликовыми деревьями бонсай? Я успокоил:
— Конфискация имущества статьей не предусмотрена.
Успокоил… И не стал говорить, что на эту сумму ему может быть вменен иск в порядке возмещения причиненного ущерба.
4
Следующий день обернулся непредвиденными хлопотами. Какими там хлопотами — бедламом был следующий день. Я пишу о делах в какой-то степени замешанных на мистике. Так вот, следующий день и начался с мистики, правда, к Варустину отношения не имеющей…
Я допрашивал свидетеля, и мне не понравился шум в коридоре: не то мебель волокли, не то солдаты строились. Я вышел…
Посреди коридора вытянулся на стульях гроб, с которого снимали крышку. Желтое лицо покойника оказалось как раз напротив моего кабинета. Мой свидетель, девушка, ойкнула и спряталась за сейф. А под окнами прокуратуры росла толпа…