— Я в Тель-Авиве, на улице Амасгер… Ты подожди, я же еще не сказала тебе самого главного — мне сейчас звонил убийца!
— Не двигайся с места, я сейчас подъеду.
Денис работает в тель-авивской компьютерной фирме под названием «Офаким», что в переводе с иврита означает горизонты. Но то же название носит еще и маленький городок на юге Израиля — у нас их называют «города развития». Это эвфемизм такой, на самом деле означает: «дыра дырой».
Поэтому я часто подшучиваю над ним: «Я-то думала, что ты в Тель-Авиве работаешь, а ты, оказывается, в Офакиме».
Денис знал Когана. Когда он приходил ко мне на работу и у меня были клиенты, он заглядывал к психоаналитику, и они пускались в пространные размышления о тайнах мозга, подсознании и прочей мистике. Денис тут же вспоминал свою любимую психолингвистику, а Коган — Антона Лавена, певца сатанизма. В общем, кто это говорил, что женщины болтушки?
Мой друг обладает общительным характером, можно сказать, что у него есть харизма. Если бы он был политическим лидером, за ним пошли бы, невзирая на программу и устав. Просто он к себе притягивает. И со всеми он находит общий язык: с маклером Додиком, молодым сутуловатым юношей, фанатом компьютерных игр, он обсуждает последние версии «DOOM», пухлой секретарше нашего адвоката что-то объясняет насчет диеты, хотя, как мне кажется, ее габариты вполне устраивают начальника, выходца из Марокко. Он никому не старается понравиться, но когда приходит ко мне, — почему-то дверь в мой кабинет открывается чаще, чем мне того бы хотелось.
Я искала свободное место для машины. Хотя парковка в этом городе нон-стоп заслуживает отдельного разговора, мне удалось приткнуть свою маленькую «Сузуки» в узкую щель между «Крайслером» и «Шевроле» на боковой улочке. Позвонив Денису, я объяснила ему, где нахожусь. Он подъехал через десять минут.
— Садись.
Мы выехали с забитой машинами Амасгер и поехали в центр города. Припарковавшись на стоянке внутри недавно построенного торгового центра-каньона, мы с Денисом зашли в уютное кафе «Капульский» и присели за угловой столик. Посетителей в этот утренний час не было вообще. Официантка принесла меню. Денис заказал себе кофе-экспресс, а мне чай и кусок творожника с черной смородиной. Он уже давно изучил мои вкусы.
Когда официантка, принеся заказ, отошла, Денис обратился ко мне:
— Рассказывай.
Я начала подробно перечислять все события вчерашнего вечера. Денис слушал, не перебивая. Закончила я пересказом сегодняшнего телефонного разговора.
— Вот так-так, — сказал он чуть растерянно. — Называется, срочный случай…
— Что? — я не поняла. — Какой срочный случай?
— У тебя на двери написано: в срочных случаях звонить по номеру такому-то, — рассеянно пояснил он. — Вот он и позвонил, видать, срочный был случай…
— И ты еще смеешься?! — не на шутку разозлилась я. — Я в таком переплете, а ты издеваешься.
— Ты что? — Денис оторопело уставился на меня. — Ничего я не смеюсь, успокойся. Я просто думаю… Прежде всего надо позвонить твоему следователю, — решительно сказал он. — Пусть начнет прослушивать твой телефон.
Я скривилась.
— Еще чего! Хуже, чем подглядывать.
— Что делать, Леруня, надо!
— И они будут прослушивать все мои разговоры? Потом, какой именно телефон, у меня их три: дома, в конторе и вот этот, — я ткнула пальцем в сотовик, лежавший на столе.
Будто услышав мои последние слова, телефон немедленно подал голос.
— Доброе утро, Валерия, — сказал Михаэль Борнштейн.
— О! — воскликнула я с облегчением. — Бог услышал мои молитвы. Я хотела вам позвонить, а номера не знаю.
— Что-нибудь новое вспомнили?
— Не вспомнила, а случилось. Мне звонил убийца.
— Вы уверены? — поинтересовался Борнштейн. Голос у него был скучный, казалось, он там зевает, прикрывая из деликатности трубку.
— Конечно уверена! Он спросил, как мне понравилось вчерашнее представление. И сказал, что мы еще встретимся. И сказал, что мне, наверное, страшно было одной в помещении.
— На каком языке он с вами говорил?
— На иврите, разумеется, но у него, по-моему, есть акцент.
— Вы не могли бы определить, какой?
— Обычно он бывает у аргентинцев, проживших в Израиле много лет… Да, точно, он сказал в конце разговора «Доброе утро», так принято в испанском языке!
— Где вы сейчас находитесь?
— Я в кафе «Капульский» в Тель-Авиве.
— Я же просил вас не уезжать далеко, — недовольно сказал Борнштейн.