— А что он сам говорит, где был в тот вечер?
— Он не говорит ничего! Обычно каждый вечер он проводит в пивном баре с приятелями. А когда доктора убили, Чико в баре не было. Друзья говорят, что он заглянул на минутку и тут же выскочил. Валерия, милая, что делать? Его же будут судить!
— Но, Габриэль… — я просто не знала, как продолжить разговор. Я жалела бедняжку, но к ее мужу относилась резко отрицательно.
Перебив меня, она лихорадочно продолжила:
— У нас давно шли дома ссоры. Он злился, что я работаю, так как представлял всякие глупые вещи обо мне, докторе и клиентах. Хотя совсем не возражал против денег. Ты знаешь, Валерия, когда мы с ним познакомились, я работала в урологическом отделении больницы «Барзилай». Так он, еще даже не жених, сказал, что не женское это дело — лечить мужикам их места!
— Да уж… — я могла вставлять в ее стремительную речь только междометия.
— А в тот вечер, когда я как обычно пришла домой в четверть седьмого, он был уже на взводе.
— Почему?
— Он смотрел по телевизору какую-то мыльную оперу, а там показывали психотерапевта, который занимается любовью в своем кабинете с пациенткой.
— А ты при чем?
— Ну как при чем? Он и подумал также о нас. Еле-еле его успокоила. Чико сказал, что пойдет выпьет пива, а на следующее утро меня вызвали в полицию. Он пошел со мной и не верну-у-лся!.. — Габриэль снова заревела во весь голос. Ну надо же, как она любит своего муженька.
— Габи, милая, ну я-то чем могу тебе помочь? Я же не адвокат?
— Да я просто так звоню, мне так плохо. Я не верю, что он убил.
— Если это не он, то полиция разберется. А ты успокойся, у вас же дочка. Она не должна видеть, что ты плачешь. Хорошо?
— Спасибо, Валерия…
— До свиданья, милая, держись.
Я положила трубку. Бедная Габи. Всегда такая веселая, жизнерадостная, она просто излучала оптимизм. И на тебе, такая беда!
Вернулась Дарья от подружки. Поцеловав меня, она выпалила:
— Мам, Юлька делает себе каакуа. И я хочу.
— Ну, во-первых, я тебе сто раз говорила, не путать языки. Говори на любом, но чтобы все слова были из одного языка.
— Хорошо, Юлька хочет сделать себе татуировку на плечо. Розочку или бабочку, она еще не решила. А мне можно?
— Можно, — ответила я, — но не на плечо, а сразу на лоб, и еще подарок сверху — кольцо в нос.
— Вот ты так всегда, — разочаровалась Дашка, — сначала разрешаешь, а потом не даешь.
— Все, — сказала я, — я пошла купаться, а ты сядь и подумай, что будет с тобой через пятьдесят лет, когда татуировки не будут в моде, а кожа в этом месте сморщится.
И я закрылась в ванной. Пока я купалась и смывала с себя усталость, накопившуюся задень, пришел Денис. Я услышала звонок сквозь шум воды. Намыливая голову, подумала, что вода смывает не только грязь с тела, но и нежелательную информацию. Так что если вы почувствовали, что вас сглазили — немедленно под душ и стоять, пока сглаз не сойдет. Это я сама придумала, и от этого мой материалистический подход к мирозданию не изменился — вода же материальная!
Я привела себя в порядок, слегка подкрасилась и вышла из ванной. Дашка подбежала ко мне:
— Мамуля, смотри, что Денис мне сделал!
На руке у моей дочери красовалась роскошная роза. Был виден каждый лепесток, да что там лепесток, каждый шип и даже капелька росы. Я всегда поражалась умению моего друга рисовать.
— Чем же ты нарисовал эту прелесть? — спросила я.
Он показал мне ручку «Пайлот». Я подошла к нему и расцеловала.
— Здравствуй, милый, — сказала я.
Он поцеловал меня в ответ, и я обратилась к Дашке:
— Ну что, инцидент исчерпан? А как ты будешь купаться?
— Я оберну руку полиэтиленом, — моя дочь всегда найдет выход из положения.
— А теперь давайте обедать. Смотрите, что я приготовила.
Я подняла крышку. Денис заглянул и присвистнул:
— О, по этому поводу надо выпить.
Он пошел купаться, а я накрыла на стол и достала бутылку красного сухого вина «Кармель».
Денис вышел из душа свежий и взъерошенный, мы сели за стол.
— За вас, прекрасные дамы! — он поднял бокал. Мы чокнулись. У Дашки в бокале была кока-кола.