— Да, — важно кивнул он головой, — мои друзья очень хвалят. И супруга.
Ну конечно, как же не хвалить. Муж писатель, на компьютере работает, а не козла во дворе забивает. Мне бы тоже понравилось.
— Я имела в виду, специалистам показывали?
— Я показывал Роман… — он так и сказал, с прописной буквы, это слышалось в его интонациях, и тут посетитель назвал фамилию журналиста из одной русской газеты, — он двоюродный внучатый племянник моей жены.
Я слышала о нем. Это был писец-многостаночник. Подвизался в местной русской «желтой» прессе, редактировал в основном клубничку, столь почитаемую репатрианской публикой старшего и очень старшего возраста, не читавшей таких опусов в своей прошлой жизни. Один из его псевдонимов был Хулио Хуренито. Но закон рынка есть закон. Если клиент желает — будут ему и белка, будет и свисток. Племянник, кстати, не сам придумывал всю эту дребедень, а вооружившись ножницами, вырезал подходящие статьи из русских газет, благо самолеты из России летают к нам регулярно.
— Да, я слышала о нем, — подтвердила я. — И что же он вам сказал?
— Он сказал, что эта тема будет интересной израильтянам и что если перевести мое произведение на иврит и предложить в местное издательство, то с руками оторвут, — он улыбнулся, и его губы растянулись еще шире.
— Эротики нет? — я сурово нахмурилась. — У меня дома дочка-подросток, на трех языках читает.
— Есть, — клиент покраснел и потупился. — Глава двадцать вторая.
Я быстро перелистала страницы, продолжая озабоченно хмуриться. Двадцать вторая глава называлась «Оргия». Первый абзац выглядел так: «Гости пили алкоголь, танцевали неприличные танцы и вступали в беспорядочные половые связи».
Я наклонилась к папке, изо всех сил стараясь удержаться от смеха, и спешно перевернула страницу.
«…Он силой напоил несчастную водкой, после чего овладел ею в присутствии подручных, пользуясь беспомощным состоянием жертвы и своим извращенным воображением…»
Я захлопнула папку и некоторое время сидела, уперев взгляд в стол и мужественно борясь со спазмами истерического хохота. Похоже, Мордухаев принял краску, залившую мое лицо, за целомудренный румянец моралистки. Во всяком случае, когда я, наконец, смогла взглянуть на него, выглядел писатель смущенно и даже пристыженно.
— За эротику плата особая, — сказала я. — Трудно поддается переводу.
— Я согласен, — с готовностью сказал Мордухаев, — сколько я вам должен всего?
— Перевод будет меньше примерно на четверть, — ивритские слова короче русских, выходит… — я назвала сумму, позволяющую нам с Дашкой жить три месяца совершенно спокойно и даже кое-что себе позволить. — Если хотите справиться в другом месте, я могу дать координаты. Хотя я не могу поручиться за их качество.
Последние слова я произнесла, глядя прямо в глаза Мордухаеву, всем своим видом выражая кристальную честность и высокий профессионализм. Кажется, он клюнул.
— Нет-нет, — остановил он меня, — мне рекомендовали именно вас. Я могу заплатить, у меня хорошая инвалидная пенсия, да и жена немного подрабатывает — за старушкой смотрит.
— Хорошо, тогда давайте сейчас аванс — треть суммы и два отсроченных чека. Перевод будет готов через два месяца.
— А раньше нельзя? — жалобно спросил Мордухаев.
— Нет, — сказала я, — к сожалению, у меня много работы, но я постараюсь сделать все, что в моих силах.
— Хорошо, — согласился он и принялся выписывать чеки.
Потом тяжело поднялся, опираясь на свою трость, церемонно попрощался и вышел из кабинета.
Я смотрела на папку со смешанными чувствами. С одной стороны — это был легкий заработок. С другой — если эта бредятина появится в израильской прессе, а я почему-то в этом не сомневалась, то мнение о «русских», бытующее в среде продавцов лепешек и владельцев магазинчиков, основных читателей такого жанра, еще более укоренится. Ну и что, они и так думают, что мы — через одного — сплошные мафиози, а разубеждать — себе дороже. Я с детства была уверена, что в споре рождается не истина, а озлобление.
Я порылась в сумке. Моя любимая ручка не находилась. С раздражением я высыпала содержимое сумки на стол и ужаснулась: что только я не таскаю с собой.
Я как-то уже говорила, что я Телец по зодиаку, а они — народ обстоятельный и запасливый. Я терпеть не могу одалживаться, и поэтому никакая сумка не выдерживает того количества полезных вещей, которые я ношу с собой. У меня можно найти маникюрные ножницы, запасные колготки, клей и иголку, таблетки от головной боли и вздутия в животе. У меня в сумке есть даже презерватив: в случае, если меня кто-нибудь утащит и будет насиловать, я попрошу его надеть, чтобы не подзалететь. Это я так шучу.