— А что ему не нравилось?
— Чико кричал на доктора, что тот делает из его жены проститутку, подкладывает ее под своих больных и прочие глупости. Бедняжка Габриэль! Ей все это было так неприятно! И поэтому она не могла задерживаться на работе допоздна, чтобы не злить мужа. А Коган работал иногда и до десяти вечера. Правда, на следующий день она была в ужасе — ей приходилось разгребать тот беспорядок, который Коган оставлял после себя.
— Как долго Габриэль работает у Когана?
— Около полугода.
— А что, до этого доктор обходился без секретаря?
— Нет, ну что вы, — возразила я, — просто они у него долго не задерживаются. Одна, проработав четыре месяца, вышла замуж за пациента доктора, а предыдущую, Деби, поклонник увез во Флориду. Кстати тоже бывший клиент. Поэтому он и выбрал на этот раз замужнюю женщину.
— Чтобы снова не увезли, — усмехнулся Михаэль.
— Да, а что вы думаете, его посетители были весьма состоятельные люди. Курс психоанализа у доктора Когана не всем по карману. Поэтому у него и была возможность практически бесплатно заниматься наркоманами. Он вел группы поддержки и курс реабилитации для них. И вот именно об этой стороне своей работы доктор с гордостью мне рассказывал. Он был хороший человек, — заключила я. Михаэль немного помолчал. Дурацкая привычка — многозначительные паузы, это начинало действовать на нервы.
— В конце дня вы не выходили в кабинет, — сказал он, скорее утвердительно.
— Не выходила, — ответила я. — И никого из пациентов доктора не видела.
— Да, понятно… Значит, вы уверены в том, что в здании никого не было… — повторил задумчиво следователь. — Никого. Кроме вас и убитого.
— И убийцы, — напомнила я.
— Да, конечно… Ну хорошо, — вдруг сказал он после очередной долгой паузы. — На сегодня хватит. Куда вас отвезти? Муж, наверное, беспокоится.
Это было неожиданным. Я-то опасалась, что меня будут допрашивать если не до утра, то по крайней мере еще пару часов. Я даже почувствовала укол разочарования. Неужели по одному моему виду полицейский определил, что ничего путного от меня не дождешься?
Он повторил свое предложение отвезти и фразу насчет беспокойства мужа.
— Нет у меня мужа, — сердито ответила я, — мы с дочкой вдвоем живем.
— Значит, дочь беспокоится, — заключил следователь, — так где вы живете?
— У меня машина, — я пожала плечами, — сама доберусь.
— Нет, — он говорил терпеливо, словно с упрямым ребенком. — Вы сейчас в таком состоянии, что запросто попадете в аварию. Я сяду за руль, а мои ребята поедут за нами.
Предложение показалось мне разумным. Больше всего на свете я хотела расслабиться в горячей ванне и забыть обо всем.
Мы вышли из кабинета Когана, Рони опечатал дверь.
Ехали молча. Я была в полудреме. Да и о чем мне говорить со следователем?
Проводив меня до подъезда, Михаэль сказал:
— Отдыхайте, Валерия, может быть, нам придется вас вызвать еще раз, так что не уезжайте далеко. И дайте мне номера ваших телефонов, чтобы я мог вас всегда найти. Договорились? Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
«Хорошенькая спокойная ночь», — подумала я, отпирая дверь своей квартиры.
Дашка, как и обещала, сидела за компьютером. На звук входной двери она никак не отреагировала. Только когда я подошла к ней почти вплотную и остановилась за ее спиной, она соизволила заметить. Бросив на меня короткий рассеянный взгляд, она спросила:
— Что-нибудь случилось? — и не дожидаясь ответа, вновь обратилась к экрану. Ее пальцы резво прыгали по клавиатуре, на мониторе плыли английские фразы.
— Привет, ты что — до сих пор в интернете шляешься? А тебе известно, что уже два часа ночи? Завтра в школу!
— Ну, мам, ну еще минуточку, — заныла Дашка, — еще чуточку, и все. Я обещаю.
— Никаких чуточек и минуточек, чистить зубы и спать, ты и так сидишь более чем достаточно. И не препирайся со мной, не видишь — я устала.
Дарья хмуро буркнула что-то и поплелась в ванную. Странно, что не привела свой любимый аргумент — дескать, так она учит английский. Видно, поняла, что не стоит перегибать палку на этот раз.
Я все время удивляюсь, глядя на нее: нескладный подросток, ростом почти с меня, коленки и локти торчат в разные стороны, средней прыщавости, а комплексов никаких. Я себя помню в ее возрасте — сплошные разговоры о мальчиках, споры — помогает ли любовь в учебе. Очередной прыщ воспринимался как трагедия всемирного масштаба. А она может из своих лохматых кудрей сделать рожки и забыть об этом, видите ли, так волосы не падают на глаза. Все интересы вертятся вокруг компьютера — когда к ней приходят ее друзья, начинается чириканье на каком-то технотронном языке — улетный браннер, коннект, убью провайдера и так далее. Она переписывается с девочкой из Новой Зеландии, с мальчиком из Гонконга — она счастлива! Но меня беспокоит эта замена реальной жизни. Она почти ничего не читает, хотя говорит мне, что выискивает все, что ей нужно, по интернету. Нет, на ее развитие я пожаловаться не могу, просто первые претензии, что дети не такие, как мы, появились наверняка у Адама, когда Каину исполнилось четырнадцать лет.