Два часа назад у одной из соседок по лестничной площадке испортился телефон. Она решила зайти в квартиру напротив, чтобы позвонить на телефонную станцию. На звонок в дверь никто не открывал, но женщина была твердо уверена, что ее юная соседка Оксана должна находиться дома. Почему она решила толкнуть дверь, женщина и сама не могла объяснить. Но дверь открылась, соседка проникла в квартиру и… побежала вызывать «Скорую» и милицию.
Очевидных, бросающихся в глаза фактов было немного. Никаких следов взлома на замке — следовательно, погибшая девушка знала своего убийцу или убийц и сама впустила их в дом. Но что произошло дальше? Почему они набросились на нее — она яростно сопротивлялась, и в комнате царил настоящий погром, — затем пытались задушить и, наконец, застрелили? Возможно, имела место попытка изнасилования, но в самый разгар схватки появился Куприянов, вступился за свою возлюбленную и получил две пули — в грудь и в живот.
Впрочем, скорее всего это было классическое заказное убийство — убивать пришли не ее, а его. Прижогин уже знал, что убитой была 23-летняя гражданка Украины Оксана Незовибатько, а ее возлюбленным, который снимал для нее эту роскошную квартиру, — глава фирмы «Родос», некий господин Куприянов, 38 лет, уроженец города Пскова. Фирма «Родос» торговала аудио- и видеотехникой и имела в Москве два фирменных магазина. Возможно, господин Куприянов отказался от предложенной ему «крыши» или не сумел вовремя расплатиться с кредитами. Кстати, он уже свыше пяти лет был женат на москвичке и проживал в ее квартире, расположенной на другом конце города.
По просьбе Прижогина один из оперативников позвонил вдове бизнесмена и пригласил ее приехать в больничный морг, для опознания трупа мужа.
— Ну и как она отреагировала? — поинтересовался Леонид Иванович, когда оперативник положил трубку.
— Пришла в ужас и заявила, что немедленно выезжает. Я дал ей адрес больницы.
Прижогин взглянул на часы — было уже девять вечера.
— Встретишь ее там и оформишь протокол опознания. Действуй.
Проводив оперативника, Леонид Иванович пригласил на кухню ту самую соседку, которая вызвала милицию. Это была бесформенная, толстая дама старше пятидесяти, в ядовито-зеленом шелковом халате.
— Я так и знала, что этим кончится! — первым делом запричитала она. — Ах, бедная девочка, как мне ее жаль!
— Откуда у вас была такая уверенность? — тут же встрепенулся Прижогин.
— А к чему хорошему может привести знакомство с человеком, у которого есть красное «Вольво»?
Куприянов ездил именно на такой машине, поэтому речь шла явно о нем.
— Вам не нравился ее сожитель? — осторожно поинтересовался Прижогин.
— А что в нем может нравиться? — возмутилась женщина. Невысокий, плюгавый и какой-то вялый, как снулая рыба. Да еще старше ее почти на двадцать лет.
— Не на двадцать, а на пятнадцать… Но что-то хорошее в нем было?
— Да ничего подобного. Ксюша-то с ним и жила, потому что он ей квартиру снимал — она сама с Украины, — да помогал материально, а так — на хрен он ей сдался! С ее-то внешностью она бы себе кого угодно могла найти. А ведь он еще и женат был, подлец!
— А разве Оксана об этом не знала?
— Ну как же не знала, когда она сама мне об этом рассказывала. Жену я его, правда, не видела, врать не буду — может, она до сих пор не знает, что ее муж завел шашни на стороне.
— Скажите, а у Оксаны не могло быть врагов?
— Какие враги, о чем вы! — Женщина даже всплеснула руками. — Такая хорошая, красивая, вежливая девочка… Это из-за него ее убили, не сомневайтесь! За этими «новыми русскими» всегда какие-нибудь темные дела водятся.
— А поклонники у нее были?
— Вот этого не знаю, но я ее никогда ни с кем не видела! — с такой твердой убежденностью заявила дама, словно бы речь шла не о юной содержанке, а о непорочном создании.
— Ну, хорошо, — вздохнул Прижогин, отметив про себя знаменитую «женскую логику», основанную на пресловутой женской солидарности: «Все мужики — сволочи, а мы из-за этого страдаем». — Тогда последний вопрос — вы сегодня видели в своем подъезде или около него каких-нибудь незнакомых людей?
— А как же не видеть — видела! — победным тоном заявила собеседница. — И как раз незадолго до того, как это все и случилось. Я в лифт входила, а они из него выходили.