— А кто вам дал такое право, сосунки паршивые? — возмутился водитель.
— Заткнись, — неожиданно оборвал его Швабрин. — А ведь ребята дело говорят. Предъяви документы.
— Да вы сначала у них проверьте! — взвился водитель. — Меня же избили — и я еще буду что-то предъявлять…
— Делай что говорят, паскуда! — чутко уловив перемену настроения Швабрина, скомандовал старший нацист. — Приехал в Россию, да еще выпендриваться будешь!
— А я что — не русский, что ли? — водитель озадаченно оглянулся на Тулембеева, словно желая найти у него поддержку в «национальном вопросе». Однако азиат продолжал сохранять невозмутимое молчание. — Вы за кого меня принимаете? Я же из Ставрополья, Сергачев моя фамилия.
— Документы, — убирая пистолет в кобуру, холодно потребовал Швабрин.
— Ну щас принесу, они в машине.
— Надо проследить, чтоб не сбежал, — уже совершенно доверительным тоном обратился старший нацист к Швабрину, на что тот молча кивнул.
После этого вся компания переместилась поближе к трейлеру, на борту которого действительно виднелось несколько черных крестообразных полос.
— Надо бы еще грузовик обыскать, — деловито говорил старший нацист, пока водитель лазил в кабину за документами. — Мало ли чего он там привез, русских людей травить.
— Ты кончай со своими пацанами эту самодеятельность, — холодно оборвал его Швабрин. — На это органы есть.
— Так мы же хотели как лучше…
— Без вас разберемся.
— А чего без нас? У меня, кстати, у самого была мысль в милицию податься, — поделился сокровенной мечтой собеседник, на что Швабрин иронично хмыкнул.
— Вот мои документы, а вот накладные на груз, овощные консервы везу, мужики, — заговорил водитель, спрыгивая из кабины на землю и подходя к старлею.
Швабрин кивнул Тулембееву, а сам отошел чуть поодаль, под уличный фонарь и принялся изучать документы.
— Ну ща мы тебя уроем, — негромко пообещал один из молодых нацистов, с ненавистью глядя на водителя.
— Вот, слышали, как они мне угрожают? — испуганно спросил тот, обращаясь к Тулембееву, на что азиат все так же молча пожал плечами.
— Все в порядке, пацаны, — заявил Швабрин, возвращаясь и отдавая документы, — по паспорту он действительно русский.
— Так мы ж били его не по паспорту, а по морде! — сострил старший нацист, после чего все засмеялись, кроме, разумеется, водителя. Усмехнулся и Швабрин.
— В общем, так, — сказал он, — разбегайтесь по домам, и чтоб я вас здесь больше не видел. Через пятнадцать минут будем возвращаться обратно и, если кого увидим, заберем в отделение. А ты запрись в кабине и сиди — не высовывайся. Кстати, почему без напарника?
— Да с напарником я, но он у бабы ночует, — пояснил водитель. — Так вы что — их не заберете?
— Не за что, — буркнул Швабрин.
— Как, а рожу мне разбили?
— Это ты сам о монтировку ударился, — снова сострил старший нацист, окончательно развеселив всю компанию.
Расстались почти дружески — водитель быстро юркнул в кабину, а трое нацистов вытянулись в струнку и, вскинув руки, дружно отсалютовали милиционерам: «Да здравствует Россия!» — после чего быстро скрылись между домами.
— Вот видишь, Бехтияр, — шутливо заметил Швабрин, когда они вновь сели в машину, — не будь меня с тобой, они бы и тебе навешали, с твоей-то татарской рожей.
— Я б им навешал, щенкам паршивым, — отозвался напарник. — Мои предки из Золотой Орды двести лет всю вашу Россию дрючили.
— Ха! — возразил Швабрин. — Где она теперь, твоя Золотая Орда, а где Россия!
Впрочем, на этом спор по «национальному вопросу» оборвался — обоих напарников ждали дела поважнее. Когда машина подкатила к одному из домов по Люксембургской улице, Швабрин повернулся к Тулембееву:
— Я лучше один схожу, нечего двоим светиться.
Азиат пожал плечами.
— Как знаешь. Кстати, ты ту хренотень выбросил?
— Еще тогда. А чего спрашиваешь?
— Давай мне своего «Макарова».
— Зачем? — изумился Швабрин.
— А что б глупостей не наделал, как в прошлый раз.
— Да пошел ты!
— Давай, говорю, иначе одного не пущу.
Швабрин выругался, но затем, поразмыслив, достал из кобуры табельный пистолет и бросил его на заднее сиденье.
— А теперь иди и постарайся вести себя аккуратно. Главное — посадить ее в машину, а потом отвезем в тихий район и там спокойно разберемся.
— Да понял, понял, — с досадой пробормотал Швабрин, открывая дверцу и выбираясь наружу.