— Ложись! — отчаянно крикнул следователь и первым бросился на пол, закрывая голову руками.
Раздался взрыв, посыпались стекла, и наступила мертвая тишина. Лежа на полу, оглушенный Прижогин вдруг отчетливо понял, в какую ловушку он только что угодил. «Двух зайцев одним махом!» — мелькнула в голове нелепо сформулированная, но все объясняющая мысль. Кто-то уже готовил покушение на несговорчивого директора кафе, во время разговора с Прижогиным что-то заподозрил и решил разом избавиться ото всех проблем.
Словно бы в подтверждение этой догадки у него в кармане затренькал телефон. Все еще лежа на полу, следователь очумело покрутил головой, приподнялся, полез в карман и, только поднеся трубку к лицу, увидел, что обе руки у него окровавлены и иссечены мелкими осколками. Но боли не чувствовалось — видимо, еще не прошел шок от взрыва.
— Да? — хрипло пробормотал в трубку Прижогин.
— Леонид Иванович, это Ястребов, — откуда-то издалека донесся торопливый голос журналиста. — Я только что узнал о том, что на вас готовится покушение…
— Спасибо, что вовремя предупредил!
Следователь поднялся с пола и замер — директор кафе сидел за столом, уронив голову в тарелку с недоеденным шашлыком.
Светлана Казакова была совершенно равнодушна к сексу. Всю ее недолгую жизнь, начиная с четырнадцати лет, ее грубо и торопливо трахали разные скоты мужского пола, нисколько не заботясь о том, получает ли она хоть какое-нибудь удовольствие. Естественно, что в подобных условиях фригидность являлась лучшим средством самозащиты. Порой Светлана даже удивлялась тому, что за удовольствие можно получать от столь диких, животных содроганий, а само понятие оргазма считала не менее вздорной выдумкой, чем любовь.
Гораздо приятнее выпить хорошего вина, покурить в свое удовольствие, посмотреть какую-нибудь мелодраму с красивыми заграничными актерами, чем лежать под очередным потным и пьяным мужиком, злобно думая только об этом: «Скорей бы ты кончил, скотина!» Особая злость возникала в те моменты, когда это приходилось делать бесплатно, причем не просто покорно разводить ноги, а играть самую активную роль. Именно так это и было с ментами из отделения «Аллегорическое»…
О своем будущем, в частности, о семейной жизни, Светлана почти не задумывалась — да и не до того было. Тем удивительнее оказалось для нее неожиданное знакомство с Иваном Коваленко — тем самым «ночным спасителем», избавившим ее от подозрительно-настойчивых приставаний старшего лейтенанта Швабрина.
После того как лейтенант рухнул на асфальт, Коваленко задал ей два четких вопроса:
— Ты живешь в этом доме?
— Да.
— И ты знакома с этим ментом?
— Да, — вновь подтвердила Светлана.
— Тогда тебе нельзя возвращаться домой.
— А куда ж мне деваться?
— Едем ко мне — и побыстрее, пока он не очнулся.
Светлана хотела было задать традиционный вопрос: «А сколько ты мне за это заплатишь?» — но вовремя прикусила язык, сообразив, что в данном случае это прозвучит крайне неуместно.
Они поймали тачку, отправились к нему — и вот уже три дня Светлана, с неожиданным для самой себя удовольствием, обживалась в его замечательной двухкомнатной квартире, где все было к ее услугам — два телевизора с «видаками», отличный бар с выпивкой на любой вкус, самые дорогие и изысканные сигареты, красивые иностранные журналы. Насчет денег Иван не скупился — судя по всему, они у него не переводились.
Самое удивительное, что о взаимной симпатии они не говорили ни слова и никаких планов на будущее не строили — просто с первой же ночи начали вести себя как муж и жена. Светлане это так понравилось, что она лишь на второй день позвонила матери, сообщила, что жива-здорова, и посоветовала не открывать дверь ментам, которые обязательно придут ее искать.
Отношения с Иваном строились на удивление просто — он абсолютно ничем в ее прошлом не интересовался, ни в чем «не напрягал», ничем не обязывал. В благодарность за это Светлана старалась вовсю — готовила прекрасные обеды, стирала одежду и убирала квартиру, когда он уходил. Забавно, что все ее старания Иван воспринимал абсолютно как должное, словно привести в свой дом совершенно незнакомую женщину с улицы и при этом обращаться с ней как с женой было для него самым обычным делом. В постели он вел себя сдержанно, нежности не проявлял, зато и удовлетворялся быстро, не требуя никаких особых стараний со стороны партнерши.