Капитан был настолько невменяем, что даже служебное удостоверение Прижогина не сразу привело его в чувство. Впрочем, кое-как сообразив, что «не на того нарвался», он быстро сел в свой «Форд» и укатил.
— Какой ужас! — заметила жена, когда они тронулись дальше.
— А если бы ты не работал в органах, а был самым рядовым обывателем?
В тот момент Прижогин не нашелся что ответить, но на следующий день написал служебный рапорт, где изложил это происшествие и указал номера «Форда». Рапорт ущел по инстанциям, а Прижогин принялся периодически справляться о том, какое наказание постигло ретивого капитана. Однако дело явно зависло и грозило кончиться тем, что капитан отделается легким внушением.
Понятно теперь, почему Прижогин с таким рвением принялся расследовать дело о жестоком убийстве наркоторговца. Судя по всему, погибший от передозировки Тимохин был с тем обкуренным капитаном одного поля ягодой, точнее сказать — «парными сапогами». Но кто был его напарником и помогал истязать Уварова? Очевидно, что они пытали его ради квартиры, денег или «дозы», ведь один грамм героина стоит 70 долларов. Не менее очевидно и то, что такими делами занимаются лишь с самыми верными соратниками, а потому надо искать его среди оперативников, работающих в том же отделении «Аллегорическое».
Просмотрев все личные дела сотрудников этого отделения, Прижогин взял на заметку двоих — старшего лейтенанта Валерия Швабрина и лейтенанта Бехтияра Тулембеева. Во-первых, они были ровесниками Тимохина, во-вторых, заканчивали вместе с ним Московскую школу милиции, которую сами выпускники ласково кличут «школой для дураков». Кроме того, в биографии Швабрина имелось два любопытных эпизода. Оказывается, в детстве он был столь отъявленным хулиганом, что даже ставился на учет в детскую комнату милиции, а будучи курсантом школы милиции, обвинялся в изнасиловании. Дело было улажено полюбовно — потерпевшая забрала свое заявление и письменно подтвердила, что никаких претензий не имеет, однако сам факт настораживал.
Поскольку Швабрин был более серьезным кандидатом в напарники Тимохина, Прижогин решил предварительно побеседовать с Тулембеевым. Однако разговора с «хитрым азиатом» не получилось — Тулембеев лишь щурил свои и без того узкие глазки (не с хитринкой, а с «подлинкой», как решил Прижогин), невозмутимо улыбался, а на все вопросы отвечал на редкость однообразно: «Не знаю», «Не видел», «Это было не в мою смену».
Его напарник Швабрин оказался не в пример более разговорчивым. С самого начала он стал лебезить перед Прижогиным, пытался называть его по имени-отчеству и всячески подчеркивать, что «мы же из одной конторы»!
— Называйте меня товарищ майор, — сухо оборвал его Леонид Иванович, — и говорите только по существу поставленных мной вопросов. Вам все понятно?
— Понятно, — кивнул Швабрин.
— В каких отношениях вы находились с лейтенантом Тимохиным?
— Работали вместе, ну и корешились… дружили, то есть, само собой.
— Вы знали, что он употребляет наркотики?
— Откуда? — выпучил глаза Швабрин. — Впервые слышу.
— По заключению судмедэкспертизы ваш приятель давно и прочно сидел на игле, а вы ничего об этом не знали?
— Ну да, не знал, он при мне не кололся.
— Но неужели вы ничего не подозревали?
Настойчивость следователя повергла Швабрина в задумчивость, но, в конце концов, он все же отрицательно покачал головой.
— А что это за история с изнасилованием, которая упоминается в вашем личном деле? — неожиданно спросил Прижогин.
— Да это ерунда, — небрежно отмахнулся старлей. — Одна дура спьяну невесть чего выдумала или, может, ее подговорил кто… Ничего у меня с ней не было, товарищ майор, да и давно это было.
— Так было или не было?
— Ну, то есть один раз мы с ней таки переспали, но ко взаимному удовольствию, — Швабрин гнусно ухмыльнулся. — А потом ей моча в голову ударила… может, замуж за меня захотела…
— Ладно, вернемся к нашему делу. Где вы находились в тот день, когда был зверски избит гражданин Уваров?
— Не помню, — сразу насторожился Швабрин.