— Если ваш клиент отправился в мир иной самостоятельно, то, думаю, все обойдется. Хотя…
— Договаривайте.
— Вы замужем?
— Нет.
— Этот господин ваш постоянный клиент?
— Да.
— А вообще…
— Я — женщина незамужняя.
— В таком случае вас могут поставить на учет… — Климов чуть не сказал: в блядский отдел — так неофициально назывался в МУРе «2-й отдел по раскрытию половых преступлений», но вовремя спохватился, выпил еще рюмку коньяка и добавил: — Как проститутку.
— А можно этого избежать? — спросила Митасова. — Я ведь все-таки клиентов на дому принимала, не нарушала, так сказать, общественный порядок.
— Если будете со мной откровенны, — произнес Климов.
— Хорошо. — Митасова решительно тряхнула головой, и ее белокурые волосы веером рассыпались по сторонам. — Отца не помню. Мать умерла, когда мне было семь лет. Попала в детский дом. Хороший, как я теперь понимаю…
— Чем?
— Бассейн, отлично оборудованная спортплощадка, молодые и серьезные учителя, которые после восьмого класса производили, так сказать, естественный отбор — кому в ПТУ, а кому топать дальше… Я — из-за пристрастия к английскому — попала в группу «кому топать дальше», окончила десять классов и с хорошей рекомендацией отправилась в Москву — поступать в Инъяз. — Митасова впервые за время разговора вскинула голову, посмотрела Климову в глаза и, убедившись, что ее слушают с интересом, продолжила. — Стажировку проходила в Интуристе. Контора — пальчики оближешь: туристы, разъезды, обеды… На меня положил глаз заместитель директора, я ответила взаимностью — а что мне оставалось делать? — и в благодарность за это он объяснил мне на пальцах, сколько я буду иметь с клиента, если… Вы меня понимаете?
— Прекрасно, — кивнул Климов. — А кто был первым, кто объяснил вам все это на пальцах?
— Преподаватель английского… в детском доме.
— Сколько вам было лет?
— Пятнадцать.
— Это произошло без насилия с его стороны?
То ли вопрос показался Митасовой примитивным, не стоящим внимания, то ли ей не захотелось подставлять своего преподавателя, но ответила она с вызовом:
— По-моему, со времен Адама и Евы еще ни одна девица не снимала трусики добровольно. Или я не права?
Климов задумался, припоминая, был ли в его практике случай, опровергавший сказанное, но не припомнил, потер двумя пальцами переносицу и спросил:
— Вам это доставляло удовольствие?
— И сейчас доставляет: приятно видеть удовлетворенного мужчину, — спокойно проговорила Митасова, но заметив, что ее ответ шокировал Климова, поспешно добавила: — Шучу! Я просто таким образом искала партнера — доблестного д’Артаньяна, которого бабы иногда ищут всю жизнь, но, увы, так и не находят.
— Не там искали, — зло проворчал Климов. — Такие ребята служат… — Он запнулся, и Митасова, воспользовавшись паузой, не без ехидства вопросила:
— В МВД?
— Зря иронизируете. — Климов встал, расправил плечи и, не попрощавшись, вышел из квартиры.
Через два дня он пригласил Митасову к себе на Петровку. Когда она пришла, сверкая как алмаз в четырнадцать каратов, сказал:
— Екатерина Васильевна, вы оказались правы: ваш клиент умер от счастья. Патологоанатом Первого мединститута Марк Степанович Каширин подтвердил диагноз судмедэксперта — обширный инфаркт. Так что у меня к вам претензий нет. — Он спрятал папку с ее делом в сейф и загадочно улыбнулся. — Но… долг платежом красен.
Митасова ответила понимающей улыбкой.
— Когда мне вас ждать?
— Вы меня неправильно поняли, Екатерина Васильевна. Должок на нашем жаргоне — это отплатить той же монетой. Как говорится, услуга за услугу.
— Вы хотите привлечь меня к сотрудничеству?
— В прямом смысле этого слова — нет, но… Если когда-нибудь мне потребуется ваша помощь, я могу на вас рассчитывать?
— Всегда.
— В таком случае не смею вас задерживать. Успехов вам и здоровья.
— Спасибо.
И они расстались. Каждый с вполне определенным мнением друг о друге.
— Здравствуйте, Екатерина Васильевна! — сказал Климов, заслышав в трубке бархатный голосочек Митасовой. — Вас беспокоит… Впрочем, ставлю бутылку шампанского, что вы даже в голове не держите, кто вас беспокоит.
Ответный удар был ниже пояса.
— Вы проиграли, Климов. Я семь лет ждала вашего звонка… Так что берите шампанское и приезжайте.
— Не баба — Клеопатра! — восхищенно пробормотал Климов, положив трубку. — Такой по дурости можно не только шампанское, но и «Мерседес» засадить. Подумать только, семь, нет, восемь лет прошло, а она, ткнув пальцем в стадо баранов, что паслось и до сих пор пасется вокруг нее, указала именно на меня, как будто я ей сын родной!