— Кто такая? — снова поинтересовался Яша.
— Приеду, объясню, — ушел от прямого ответа Климов. Он торопливо переоделся, сунул в карман сотовый и, окинув взглядом разгромленную квартиру, сказал: — Если будет звонить Смородкин, я на даче.
— А вы давно ее приобрели?
— Вчера. И не приобрел, а снял в аренду. На месяц. Еще вопросы будут?
— Я думаю, вы сами мне все расскажете, когда вернетесь.
— И бутылку поставлю.
Яша недовольно фыркнул.
— Константин Иванович, я профессионал. И мой рабочий день оценивается как минимум…
— Две! — сказал Климов, мгновенно сообразив, что сумма, которую Яша сейчас потребует за свои услуги, его в восторг не приведет. Он выскочил за дверь и стремглав бросился по лестнице.
Митасова встретила Климова таинственно-печальной улыбкой Джоконды, при виде которой Климов моментально вспомнил Маяковского: «Вошла ты, резкая, как «нате!», муча перчаток замш, сказала: «Знаете — я выхожу замуж». Вспомнил, прошел вслед за хозяйкой на кухню, открыл шампанское и, наполнив заранее приготовленные бокалы, спросил:
— Екатерина Васильевна, никак замуж собрались?
— Предложение было, — продолжая улыбаться, ответила Митасова, — но я отказала.
— Почему?
— Почему? — переспросила Митасова, и мягкая теплота ее голубых глаз мгновенно превратилась в твердую синь булатовской стали. — А вы сами не догадываетесь?
— Нет, — безмятежно распахнул ресницы Климов.
— Постараюсь объяснить. — Митасова подняла бокал и, когда они выпили, взглядами пожелав друг другу здоровья, сказала: — Допустим, я вышла замуж, живу, счастлива — теплый, светлый дом, хороший муж, обманывать которого — грех, и здесь, в этот самый светлый и радостный момент моей жизни, появляетесь вы, злой демон, и говорите: «Девочка, пора вернуть должок». А должок — это с кем-то переспать… — Она вытащила из пачки сигарету. — Верно?
Климов уныло кивнул, чиркнул зажигалкой и, глядя на дрожащий огонек, подумал, что его очень ловко и умело загнали в угол.
— Ну и что мне сказать мужу? — прикурив, вопросила Митасова. — Милый, мне сегодня нужно оттрахать одного парня, ты не возражаешь?
Климов крякнул и тоже закурил.
— А ты, Екатерина, баба злопамятная, — сказал он, переходя на «ты». — Если дело действительно обстоит так, как ты обрисовала, то я могу снять твою кандидатуру, освободить тебя от данного тобой слова.
Митасова не лгала, заявив Климову по телефону, что семь лет ждала его звонка. Она действительно ждала. А почему — ей было неведомо, ибо, как сказал поэт, «слишком много есть в каждом из нас неизвестных играющих сил».
Однажды вечером, когда навалилась бессонница, Митасова принялась размышлять о жизни — подытоживать ушедшие годы, пролетевшие со скоростью курьерского поезда, и подсчитывать, на сколько ее еще хватит, если она на первой же станции с этого поезда не сойдет. Результат оказался неутешительным, и Митасова подумала: «А не пора ли тебе, старуха, замуж?» Внутренний голос ответил: «Пора!» — «А за кого?» Услужливая память мгновенно вытолкнула на поверхность с десяток претендентов, но Митасова решительно отвергла их — самовлюбленные похотливые козлы, с которыми не только под венец — переспать-то грех. Мысль, словно удирающий от кошки мышонок, вильнув хвостиком, скользнула дальше и через минуту материализовалась в… Климова — «Этот, пожалуй, подойдет. А я ему?»
Когда Иванушка-дурачок, веселый шаромыга, пьяница и прихлебатель, решил жениться на царевне и с этим желанием притопал во дворец, то слуги всыпали ему по первое число, на пальцах объяснив, что гусь свинье не товарищ. Митасовой же и ходить никуда не пришлось, чтобы убедиться в правильности этой поговорки, сама сообразила, что проститутка и мент — личности полярные, несовместимые, так сказать, погрустила сколько положено и заставила себя выкинуть Климова из головы. Но… выкинуть-то выкинула, а забыть не смогла — сработала старая, как мир, притча: не думай пару минут о белом медведе и получишь миллион. И превратился Климов в занозу в сердце, старую, задубелую, но о которой она моментально вспомнила, как только он ей позвонил. Вспомнила и решила побороться за свое счастье — доказать любимому, что более преданной и надежной бабы он не найдет.
— А мы разве уже на «ты»? — вырвавшись из глубокого раздумья, удивленно протянула Митасова. — За это надо выпить.