— Учится?
— В частной школе.
— Кто отец?
— Разве это имеет значение?
— Мадам, если вас возьмут под стражу, то значение будет иметь все, даже ваши болезни, поэтому отвечайте откровенно, как на приеме у врача.
— Теплов Глеб Михайлович. Член Союза писателей. Ведет семинар поэзии в Литературном институте имени Горького. Это — в данный момент, а когда мы с ним познакомились, он был студентом филологического факультета МГУ.
— Кто оплачивает учебу сына?
— Мой брат.
— Теплов платил алименты?
— Я отказалась.
— Почему?
— Это была, так сказать, компенсация за мой отказ выйти за него замуж.
— Причины на то были?
— Мне трудно об этом говорить, Семен Тимофеевич, но если вы настаиваете…
— Не стесняйтесь, Ольга Сергеевна. Я, как и священник, тайну исповеди гарантирую.
— Хорошо. — Турусова решительно тряхнула головой, и ее белокурые волосы веером рассыпались по сторонам. — Мы не подходим друг другу — физиология подвела… Вы меня понимаете?
— Стараюсь, — кивнул Скоков. — Как Теплов воспринял ваш отказ?
— Сперва гневался, затем долго недоумевал, со временем смирился.
— Какие у вас с ним отношения в данный момент?
— Самые дружеские. Он часто навещает меня. В прошлом году даже Новый год вместе встречали.
— Краева хорошая хозяйка?
Вопрос был неожиданный, но Турусова даже бровью не повела — ответила, как школьница, знающая, что ее будут спрашивать, и потому выучившая домашнее задание наизусть.
— Хозяйством занимался мой брат. И продукты покупал, и обеды готовил.
— Вы были у него накануне… Каким транспортом добирались?
— На машине.
— Кого-нибудь встретили?
— Игнатия Павловича Широкова.
— Он вас запомнил?
— Надеюсь. Руки целовал.
— Долго вы были у брата?
— Около часа.
— Во сколько вернулись домой?
— В семь.
— Не ошибаетесь?
— Нет. Когда я включила телевизор, шла программа «Сегодня». Я посмотрела и пошла гулять с собакой.
— Вас кто-нибудь видел?
— Соседка из пятьдесят шестой квартиры — Маргарита Ивановна Солнцева. — Турусова открыла сумочку, достала сигареты. — Разрешите?
— Пожалуйста. — Скоков чиркнул зажигалкой. — Больше ничего не хотите добавить?
— Да я все уже Климову рассказала!
— Повторенье — мать ученья, — назидательно проговорил Скоков. — А как вы к нему относитесь?
— К кому?
— Климову.
Брови Турусовой взлетели чуть не выше потолка.
— А почему вас это интересует?
— Это не меня интересует — следователя Рюмина. Он до сих пор не может поверить в случайность столкновения вашей машины с машиной Климова.
— Поразительно, — проговорила Турусова и задала вопрос не менее неожиданный и острый, чем Скоков. — А ваш друг Рюмин читал «Три мушкетера»?
— Думаю — да, — опешил бывалый полковник.
— Так вот, напомните ему: случай — великая вещь. Славный мушкетер д’Артаньян говорил, что на голове у случая растет одна-единственная прядь волос, за которую его можно схватить.
— И вы за эту прядь ухватились?
— Не я — Климов. Он предложил подбросить меня до дачи, и я ему за это благодарна.
«Молодец»! — Скоков мысленно аплодировал госпоже Турусовой.
— Если будете отвечать на вопросы Рюмина столь же четко и ясно, как отвечаете на мои, то… победа за вами. — Не удержался, дал парочку советов, правда, слегка сдобренных горькой иронией. — Вы, Ольга Сергеевна, зажаты, как говорят актеры, держитесь свободней, раскованней, а чтобы у следователя окончательно исчезла иллюзия вашей виновности, сделайте ему парочку комплиментов — молодость на лесть падка. — Он вздохнул и вытащил из сейфа договор. — Внимательно прочитайте, заполните — номер паспорта, кем выдан, телефон, адрес — и распишитесь.
Проводив гостью, Скоков через черный ход вышел во внутренний дворик. Колберг и Волынский играли в шахматы, Красин, Родин и Климов гоняли чай. При появлении начальника все как один вскинули головы.
— Есть клиент, — сказал Скоков. — Костя, ты посвятил ребят в суть дела?
— В общих чертах, — кивнул Климов.
— И сколько это дело стоит? — спросил Волынский.
— Десять тысяч баксов.
— Хорошая сумма, чтобы уйти от возмездия.
— И ты хорош, — заметил Родин. — За десять тысяч гражданку в преступники записал.
— Я — за десять, — обозлился Волынский. — А вы — бесплатно.
— Бесплатно только сыр в мышеловке, — хмыкнул Красин. — Костя, что мы должны конкретно делать?