— А вам не худо будет одной в четырех стенах?
Ольга Сергеевна театрально всплеснула руками, выражая то ли возмущение, то ли покорность судьбе.
— Я привыкла… Впрочем, можно и помянуть… если вы составите мне компанию.
— К сожалению, не могу — дела, — помрачнел Климов.
— Так вы же в отпуске.
— Мой отпуск как неожиданно начался, так столь неожиданно и кончился.
— Вызвали на работу?
Климов кивнул, проклиная себя за данное Веберу слово.
— Дел невпроворот, а людей нет — разбежались, — сказал он с горькой усмешкой. — Разбежались по частным конторам.
— Вы их осуждаете?
— Ни в коем случае. Как я могу осуждать человека, у которого, как говорится, семеро по лавкам, а зарплата с гулькин нос? — И, помолчав, добавил: — А вот за державу, как говорил Паша Луспекаев, обидно. Очено обидно!
— Не переживайте. Она выпрямится.
Климов, поменяв рядность, обогнал шедший впереди «жигуленок».
— Вы в этом уверены?
Ольга Сергеевна повела рукой и голосом, не лишенным торжественности, процитировала:
— «Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка каке обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушалось».
— Вы увлекались историей? — спросил Климов, пораженный услышанным.
— Брат увлекался, — кивнула Ольга Сергеевна. — А строки, которые ему особенно нравились, он читал вслух. Ходил по квартире и читал, а я запоминала. Представляете?
— С трудом.
— Тем не менее это так. — Ольга Сергеевна задумалась, очевидно вспоминая прошлое, тряхнула головой и решительно произнесла: — Вы правы: дома с ума сойдешь… Отвезите меня на работу.
— Адрес? — улыбнулся Климов.
— Ломоносовский проспект…
Через двадцать минут они были на месте. Климов подогнал машину к новому — стекло, бетон, металл — двенадцатиэтажному зданию, прочитал вывеску: «НИИ электронно-вычислительных машин» и не без удивления спросил:
— И как это вас еще не разогнали?
— Давно разогнали, — усмехнулась Ольга Сергеевна. — От института три отдела остались. Остальную площадь сдаем под офисы, на то и существуем, ибо зарплату уже второй год не выдают.
— Знакомая картинка, — сказал Климов. — На жизнь хватает?
— А я подрабатываю: гадаю, судьбу предсказываю…
— С помощью ЭВМ?
— Не смейтесь! — сдвинула брови Ольга Сергеевна. — Она — хорошая помощница.
— А ей можно верить? Ну хотя бы процентов на пятьдесят-шестьдесят?
— Вы хотите, чтобы я заложила в нее ваши данные?
— Очень! — выдохнул Климов. — Очень любопытно, что меня ждет за ближайшим поворотом.
— Разочарование.
— Не понял.
Ольга Сергеевна рассмеялась, но заметив, что Климов сердито сжал губы, скороговоркой пояснила:
— Когда наша машина сталкивается с нечетко поставленным вопросом, она отвечает точно так же: «Не понял, повторите».
— Интересно, — сказал Климов, поправляя галстук. — Вы во сколько закругляетесь?
— В шесть.
— Я подъеду. — Он включил передачу и, не дожидаясь ответа, умчался.
После сумбурного, лишенного какого-либо смысла получасового мотания по Москве Яша пришел к выводу, что человек с потрепанным, но очень выразительным лицом и сам толком не знает конечной цели своего путешествия. Он кружил по центру Москвы, как раненый зверь в поисках надежного пристанища, наконец, видимо, все-таки решившись, свернул — вторично — на Моховую и припарковал машину напротив старого здания МГУ, в котором находился факультет журналистики.
Во дворе крутились студенты и заезжий люд. Студенты, просматривая конспекты, потягивали кока-колу, заезжий люд любовался архитектурой Казакова. Человеке потрепанным лицом, рассеянно отвечая на приветствия, быстро пересек дворик и скрылся за дубовыми резными дверями главного административного входа.
«Подождем», — решил Яша, усаживаясь на скамейку и вытаскивая из кармана свежий номер «Московского комсомольца».
Человек с потрепанным лицом появился минут через пятнадцать. Постоял, покачиваясь с пяток на носки, посмотрел по сторонам, очевидно кого-то выискивая, и скорым шагом направился к машине. Но около ворот его перехватил парень лет двадцати шести-двадцати семи, высокий, худой, со впалыми щеками и аккуратной хемингуэевской бородкой.
— Здравствуйте, Глеб Михайлович! Я уж не знал, что и подумать…