— Это в моих интересах.
— Спасибо, — сказала Зоя Михайловна и взглядом попросила Красина наполнить рюмки. — Вы знаете, что такое эбьюз?
— Впервые слышу.
— Придется просветить…
В детстве Оля Турусова подверглась эбьюзу. Эбьюз в переводе с английского — оскорбление, плохое обращение, злоупотребление. А в узком, специализированном — сексуальное насилие над детьми. И занимаются этим не маньяки, а, как правило, самые близкие родственники — папы, мамы, старшие братья и сестры. По-русски, в доцивилизованную эпоху, это называлось кровосмешением.
Эбьюз начинается на первый взгляд с совершенно невинного деяния — заплакал ночью ребенок, и родители (отец, мать), вместо того чтобы его успокоить, забирают к себе в постель. Вскоре ребенок к этому привыкает и уже сам, без всякого принуждения, ныряет под одеяло к отцу или матери и по привычке ищет соску — грудь или фаллос…
Оля предпочитала спать с отцом и к тринадцати года прошла полный курс любовной науки. Мать догадалась об этом и устроила мужу скандал, который закончился разводом. Но отец Ольги, кстати, очень добрый и порядочный человек, чувствуя свою вину, не бросил дочь. Он помогал ей не только материально, но и в чисто житейском плане — нанял преподавателя английского языка, оказал содействие при поступлении в Инъяз, который Ольга закончила с отличием, помог устроиться на хорошую работу — в «НИИ электронно-вычислительных машин», где требовался переводчик с техническим уклоном.
Ни статью, ни красотой Ольгу Бог не обидел. Мужики кружили вокруг нее, как пчелы над полевым цветком, но… без успеха: чувства, искалеченные интимными отношениями с отцом, притупились, а может быть, и совсем исчезли, уступив место откровенно-циничному и беспощадному сексу, приводившему мужчин в дикий восторг и крайнее замешательство, граничащее с испугом, одновременно. Когда кто-нибудь из сослуживцев приглашал ее на ужин, она никогда не отказывала, кивала в знак согласия своей очаровательной головкой, мило, но как-то вызывающе улыбалась и, выдержав паузу, жестко произносила:
— Но вам это будет дорого стоить.
И «это» действительно дорого стоило, ибо Ольга никогда не оставалась в гостях — приглашала домой и там, в своей широкой постели, окруженной зеркалами, в которых отражались горевшие свечи и ее мраморное змеистое тело, с мазахистским наслаждением доводила клиентов до радостно-изумленного отчаяния: оргазм наступал раньше, чем они успевали проявить свою сущность в любви — показать власть патриция над рабом. Иными словами, уматывали с сознанием собственной беспомощности, разочарования, злости — именно такие чувства испытывает альпинист, так и не сумевший покорить очередную вершину.
«Вот на этом Климов и попался», — подумал Красин, выслушав Зою Михайловну.
— На что жаловалась Турусова, когда пришла к вам впервые на прием.
— У нее возникла проблема с замужеством. Парень, с которым она встречалась…
— Не помните, как его звали?
— Глеб. Глеб Теплов.
— Извините, что перебил. Продолжайте.
— Так вот, этот Глеб Теплов довольно рьяно относился к мужским обязанностям, что Ольгу, естественно угнетало, коробило и мучило до отвращения, и она в конце концов выгнала его. Из дома. А из сердца — не смогла: первая любовь все-таки. И пришла ко мне. Говорит: «Меня мужчины раздражают. Мне кажется, что я могла бы обойтись без них. Это нормально?» И смотрит на меня… испуганно и одновременно как-то заинтересованно. Я велела ей раздеться, стала массировать, пытаясь нащупать эрогенные зоны. И, видно, нащупала, ибо она минут через десять застонала и… потянулась ко мне. И мы с ней согрешили. — Зоя Михайловна легко, словно турист, освободившийся от тяжелого рюкзака, вздохнула и внимательно посмотрела на собеседника — как отреагирует?
Красин отреагировал нормально — за долгие годы работы следователем прокуратуры, разбираясь в человеческих отношениях, не такое видел и слышал, но у него сразу возникли вопросы, требующие разъяснений.
— Согрешили — ладно, — кивнул он. — Каким образом разрешилась проблема с мужем?
— Проблема осталась проблемой: Теплое до сих пор любит Ольгу, а она…
— Посещает ваш салон?
— Нет, с рождением ребенка она выправилась… Мы по-прежнему дружим, но к мужчинам она стала много благожелательней — добрей, мягче.
— К Теплову тоже?
— К сожалению, нет. Он решил, что она фригидна от кончиков ногтей до макушки. Ольге это было на руку, и она всячески укрепляла в нем эту веру. — Зоя Михайловна посмотрела в окно, на медленно опускающийся за крыши замоскворецких домов огненный шар солнца. — У вас еще есть вопросы?