— А как бы ты хотела?
— При свечах.
— В твоей постели?
— В сексе, Климов, я думаю, ты ни черта не понимаешь, поэтому давай лучше остановимся на кафе — маленькое уютное кафе, хорошая кухня, свечи, шампанское…
— Запросы у тебя, однако…
— Так я же международная… Или ты забыл?
— Да-а, — протянул Климов. — Моя бы воля, я бы тебе рот зашил.
— Это за что? — изумилась Митасова.
— Красивая ты, когда молчишь.
— Могу и помолчать.
— Умница! — Климов нажал на педаль стартера и поставил двигатель на малые обороты. — Как наши дела? На месте топчешься или что-нибудь нащупала?
— Нащупала: Краева — лесбиянка.
— Ты в этом уверена?
— Галя Синичкина проболталась, накурилась травки и проболталась — сказала, что потеряла свою лучшую гюрзу.
— Кого?
— Для непонятливых расшифровываю: гюрза — это герл-френд.
Климов пропустил укол мимо ушей.
— Это что ж выходит? — спросил он, помолчав. — Что она сама про себя статейку напечатала. Где логика?
— Бог мой! — вздохнула Митасова. — У вас в МУРе все такие бестолковые?
— Через одного.
— Тогда объясни тем, из кого толк вышел, а бестолочь осталась, что Синичкина, подписав статью «Подмосковный Отелло» своим именем, спряталась за ширму, звуконепроницаемую и светозащитную. Это во-первых. А во-вторых, навела их на ложный след — они бросились искать Мавра, которого и в природе не существует. Дошло?
— Дошло, — мужественно признал ошибку Климов. — Что она баба умная, я сразу понял, но… Не могу поверить, что она сама до этого додумалась.
— Хозяин подсказал. Более того, посоветовал убраться с глаз долой. А его совет — равносилен приказу.
— А чего он боится?
— Скандала. Если его хорошо подать, журнал вылетит в трубу. А он через него деньги отмывает.
— Понятно, — кивнул Климов. — И что решила предпринять Синичкина?
— Согласилась с предложением хозяина — отбывает на неопределенное время во Франкфурт-на-Майне.
— Смазывает пятки?
Митасова, уловив в голосе Климова саркастические нотки, моментально взбрыкнула.
— Ты что, ее подозреваешь?
— Катерина, в спальне Краевой два быка сцепились…
— Да хоть три! Ты-то здесь при чем?
— Я начальник отдела по расследованию убийств! — сорвался Климов. — И считаю, что в этом деле было заинтересованное лицо.
— Кто?
— Конь в пальто! В общем, так… Выверни Синичкину наизнанку, но узнай имя второго быка. Если тебе это удастся… действуй по обстоятельствам, вернее, по желанию Синичкиной: захочет ехать — пусть уматывает, нет — спрячь. Где — подскажет Яша Колберг. Ясно?
— Предельно.
— И не злись, — смягчился Климов. — Ты в кресле сидишь?
— Да, — озадачилась Митасова.
— Положи руку на левую внутреннюю сторону кресла… Положила?.. Молодец! Теперь осторожно отводи ладонь назад… Что нащупала?
— Булавка какая-то.
— Это не булавка — микропередатчик.
— Ну и подлец же ты, Климов! — вспыхнула Митасова. — Зачем тебе потребовалось меня слушать? Если не доверяешь…
— Не горячись, Катерина, — повысил голос Климов. — Если бы не доверял, не открылся бы. А булавочку эту захвати с собой — вколи под воротник платья или там кофточки.
— Зачем?
— Твой шеф, Макс Иванович Линдер, тебя проверяет, а я не хочу, чтобы эта проверка вышла за пределы разумного.
— Оберегаешь, значит?
— Значит, оберегаю.
— Человека или агента?
— Гюрзу! — брякнул в сердцах Климов, отключил связь и послал Яше Колбергу на пейджер сообщение: «Подстрахуй Митасову. В семь тридцать она будет в гостях у Синичкиной. Адрес: Бескудниковский бульвар, дом одиннадцать, квартира триста шестьдесят три. Будь внимателен и предельно осторожен. Климов».
Ольга Сергеевна ожидала Климова в проходной. Увидев его, кротко улыбнулась, удивительно распахнула глаза.
— Вы до неприличия пунктуальны.
— Служба у меня такая, — ответил Климов и неожиданно поймал себя на мысли, что та странная и волшебная ночь, когда они чуть было не растерзали друг друга в постели, продолжается, что он по горло увяз в этой даме и не жалеет об этом. Такого с ним давно не случалось.
— Сегодня я буду ночевать на даче, — словно угадав его мысли, проговорила Ольга Сергеевна. — Проводите?