Бывший опер сидел в кресле перед своим рабочим столом и спал вечным сном. Климов быстро осмотрел его — расширенные от ужаса зрачки, вывалившийся изо ртам вспухший язык, тонкая багряная полоса вокруг шеи, — и воображение подсказало ему, как все произошло на самом деле. Они позвонили, представились будущими клиентами, и он открыл им. Сам сел в кресло, одного клиента усадил на стул, который стоял сбоку от стола, и, очевидно увлекшись его горькой исповедью, не заметил как второй клиент, нервно расхаживающий по комнате, накинул ему сзади на шею удавку — тонкий шелковый шнур. Шнур натянулся — у опера перехватило дыхание. Лицо налилось кровью. Руки повисли как плети.
Повторяя движение своей жертвы, убийца опустился на колени, затягивая шнур все туже — так, что он врезался в шею, исчезнув в складках шеи. Глаза опера выкатились из орбит, словно в непомерном удивлении, и лишь это удивление еще сохраняло в нем сходство с человеком.
— Яша, у нас времени в обрез, — сказал Климов. — Выдвигай левые ящики стола, я — правые.
Но обыск ничего не дал: все ящики оказались пустыми.
— Все уперли, — брезгливо проговорил Яша. — Видно, у них времени тоже было в обрез, торопились, сволочи! — Его взгляд неожиданно упал на перекидной настольный календарь с неразборчивой надписью на последней странице. Он нагнулся и с трудом разобрал: «Позвонить Анат. Ив. Щ.»
— Константин Иванович, вам эти буковки ни о чем не говорят? — пытливо вглядываясь в лицо Климова, спросил Яша. — Анатолий Иванович Щ…
— Щупаков! — моментально отреагировал Климов. — Начальник Гнуковского отделения милиции. Мы с ним учились вместе.
В памяти Климова мгновенно всплыла крепенькая, ладно скроенная фигурка мастера спорта по самбо в полусреднем весе Анатолия Щупакова. Звание мастера спорта он получил еще в студенческие годы, поэтому топал по служебной лестнице со скоростью курьерского поезда: в тридцать лет — майор, в тридцать три — подполковник. Ему все прочили блестящее будущее, ибо работник он был неплохой — выдержанный, дисциплинированный, приятный в общении и в меру пьющий, но… Толя сам приостановил свою карьеру — отказался от перевода в главк, заявив, что он — опер и в кабинете ему сидеть тошно и противно. Начальство расценило его заявление, как акт скромности и преданности делу, повысило в должности и оставило в покое. А Щупакову только того и надо было. Он давно спелся с гнуковскими авторитетами, кормился из их общака, имел квартиру, машину, дачу и считал свое нынешнее положение гораздо более прочным и надежным, чем то, которое он занимал бы, бегая в шестерках у министра.
— Могу вас порадовать, — сказал Яша. — Скурвился ваш дружок — работает на Линдера.
— У тебя что, мистический дар? — вспомнив Митасову, спросил Климов.
— У меня память хорошая. Несколько дней назад я слушал разговор Линдера с Митасовой…
— Это когда он ее на работу принимал?
— Да, — кивнул Яша. — После разговора, который окончился для Митасовой положительно, Линдер сделал звонок и сказал буквально следующее: «Анатолий Иванович, у меня к тебе маленькая просьба… Проверь, пожалуйста, по своим каналам, не состоит ли на учете в МУРе Митасова Екатерина Васильевна…»
— Еще один скурвился! — Климов зло сплюнул и соединился по сотовому с Красиным.
— Виктор Андреевич, ты у Зои Михайловны?.. Очень хорошо. Работы сделал?… Я так и знал… Воропаева убили. Кто на очереди, представляешь?.. А потому у меня к тебе просьба: спрячь девочку!.. Виктор Андреевич, дорогой, ни одна охрана не спасет, так что хватай ее под мышки и волоки к себе домой. Пусть несколько дней даже носа на улицу не показывает, иначе… Иначе, скажи, гроша ломаного за ее жизнь не поставишь. Понял?.. Действуй!
Климов сунул сотовый в карман, глянул еще раз на убиенного.
— Вишь, как спешат, сволочи! Ничего, парень, рано или поздно я за тебя рассчитаюсь.
— Константин Иванович, может, оперативную бригаду вызвать? — спросил Яша.
— Давно пора! — рявкнул Климов. — А я пока к своему другу смотаюсь. — Он ринулся в прихожую и уже от дверей бросил: — А ты меня здесь жди. Мы потом с тобой еще в одно место смотаемся.
Появлению в своем кабинете марсианина Щупаков удивился бы гораздо меньше, чем внезапно возникшей в проеме двери плотной фигуры Климова. Он на несколько секунд замер, пытаясь вспомнить наиболее существенные события последних дней и увязать их со столь неожиданным визитом главного сыскаря из МУРа, но сколько ни ломал голову, объяснения так и не нашел. Да и Климов вел себя довольно странно: дружески улыбался, весело буравил бывшего сокурсника слегка прищуренными стального цвета глазами и, по-видимому, ждал, когда он, Щупаков, сбросит с лица маску подозрительности, с шумом отодвинет кресло, шагнет навстречу и заключит его в свои медвежьи объятия. И хозяин кабинета в конце концов так и сделал. До объятий дело, правда, не дошло — хлопнули друг друга по ладоням, и Климов, продолжая улыбаться, спросил: