Однако тот пес на улице Горького все же дилетант. Ведь совсем рядом — подземный переход, а он им не воспользовался. Другие же московские собаки не только освоили жизнь в подземных переходах, где заметно теплее, чем на улице, и не бывает дождей, но и активно пользуются метро.
Вот тому лишь один пример. Утро. Арбатско-Покровская линия. Пес в вагоне чувствовал себя привольно — спал, раскинувшись на полу и заставляя пассажиров себя обходить.
Так он и проспал до самой «Электрозаводской». Затем приподнял голову, осмотрелся и приготовился. Состав мчался уже вдоль перрона «Семеновской», когда пес поднялся и подошел к двери. Высунул голову и, посмотрев сначала влево, потом вправо, выходить не стал.
— Да ты, наверное, уже давно проспал свою остановку, — улыбнулась сидящая рядом женщина.
Но пес даже не удостоил ее взглядом. Он подождал следующей остановки и тут уж уверенно вышел. Потрусил по платформе к эскалатору, не обращая никакого внимания на людей. Женщина, которая катила по гранитному полу здоровенную моечную машину, его узнала.
— А-а, — протянула она, — опять приехал.
Пес только на мгновение замедлил бег, приветливо вильнул хвостом и уехал на экскалаторе к выходу.
— Вы его знаете? — поинтересовался Нехаев.
— А кто же его тут не знает, — ответила она, продолжая толкать перед собой агрегат. — Он вот сейчас приехал и побежал на рынок, а к вечеру назад поедет. Но бывает, что и не приезжает — наверно, дела какие…
Используют мохнатые обитатели столицы и наземный транспорт. Вот вам еще одно наблюдение натуралиста Нехаева.
…По проулку, ведущему к Ярославскому рынку (это за углом большого дома на проспекте Мира, где Дом обуви), бегала большая рыжая собака. На вид не худая, а нормально даже упитанная. Вид у нее независимый, деловой: она как будто проверяла, нормально ли идет торговля у старушек, которые как последнюю свою надежду хоть что-то заработать держали в руках кто старые кружева, кто блузку, кто тапочки.
Сделав на рынке покупки, я отправился на троллейбусную остановку. Скоро подошла «девятка». Я сел на свободное место и вдруг ощутил деликатное подталкивание под локоть. Открыв глаза, увидел преданный собачий взгляд.
— Дружище, нет у меня для тебя ничего. Тут геркулес, рис и гречка, — с сожалением сказал я.
Мне показалось, что пес понял сказанное, потому что вздохнул и уже повернулся, чтобы продолжить свой путь по салону, когда услышал сказанное дамой, сидящей у окна:
— Зато у меня есть кое-что. Подожди. — Она опустила руку в хозяйственную сумку, стоящую у нее в ногах, и достала одно печеньице. — Ну, возьми, — проговорила она, — это тебе.
Такого деликатного, аккуратного, благодарного приема подаяния я еще ни разу не встречал среди людей. Это был какой-то не-поддающийся описанию миг, в котором заключалось все: и как пес, протянув морду, осторожно, одними губами взял это печенье, и как он в эти секунды смотрел на женщину. Приняв этот тоненький квадратик испеченного теста, он не стал его тут же заглатывать с присущей собакам жадностью, а, отвернувшись от нас, медленно съел угощение.
Троллейбус повернул на Королева и застыл возле остановки. Рыжий пес еще раз одарил нас своим взглядом и сбежал по ступенькам.
«Последнее, что я увидел из окна отъезжающего троллейбуса, — сидящую на остановке собаку, повернувшую голову в сторону выезжающего из-за поворота другого троллейбуса», — заканчивает свои заметки натуралист Виталий Нехаев.
ЖИВЫЕ ПРИБОРЫ
А следующая история наделала много шума в поселке Криводановка, что под Новосибирском. Местные жители как раз готовились к субботнему празднику — 300-летию со дня основания села. И вдруг в пятницу, 11 августа 2000 года, по центральной улице прогулялась… шаровая молния. А потом со всей силы шарахнула в дом Петровых.
Еще недавно эту семью здесь мало кто знал, повествует журналистка Елена Дуда. Всю жизнь Александр Александрович Петров мечтал хозяйствовать на земле. И, наконец, решился — продал двухкомнатную квартиру в Новосибирске, переселился с женой и сыном в деревню. Домик им достался так себе, но Сан Саныч сразу взялся за обустройство.