Другие доказывали, что доубейдские памятники там есть, но они погребены под мощными напластованиями аллювиальных речных отложений. Однако геологоэкологические и археологические исследования последних лет не подтверждают эти гипотезы.
Отсюда, видимо, следует, что причины более позднего развития оседлой земледельческой культуры в этом районе совершенно иные: неблагоприятные местные природно-климатические условия для жизни древнего земледельца, отсутствие многих необходимых ресурсов — древесины, твердых пород камня, металлических руд и т. д. Но окончательного ответа на этот вопрос пока нет.
Другой нерешенный вопрос — происхождение убейдской культуры. Если на юге Месопотамии нет ранних убейдских поселений, то откуда эта культура туда пришла? В прошлом археологи пытались вывести Убейд из таких отдаленных мест, как Индия или Палестина, хотя Ирак был куда более близким и перспективным для подобного рода поисков регионом. Нашлось со временем немало сторонников и у иранской версии. Чтобы проверить ее, за последние два-три десятилетия было досконально обследовано почти все Иракское плоскогорье, но никаких признаков прародины убейдской культуры там не обнаружили.
В последние годы немало убейдских памятников удалось выявить на восточном побережье Аравийского полуострова, в Саудовской Аравии, что сразу же опять поставило в повестку дня вопрос об истоках Убейда. Но уже первый сравнительный анализ археологических находок из двух областей показал, что аравийские находки намного моложе месопотамских. Таким образом, вопрос о происхождении убейдской культуры остается открытым. Во всяком случае, исходя из имеющихся на сегодняшний день данных, некоторые исследователи считают, что она возникла в последней трети V тысячелетия до н. э. в Южном Двуречье на основе культурных традиций первых поселенцев этих мест (памятники типа Хаджи-Мухаммед — Эреду).
Несомненно и другое: если самые ранние известные сейчас убейдские поселения появляются на юге Месопотамии, на окраине великой аллювиальной равнины, то в дальнейшем наблюдается быстрый численный рост и экспансия носителей убейдской культуры в северном направлении. Именно убейдцы, двигаясь по долинам Тигра и Евфрата на север, достигли вскоре территории, занятой племенами халафской культуры. Конечно судьба халафцев оказалась весьма плачевной к концу V тысячелетия до н. э. Рни были либо уничтожены, либо вытеснены из Северо-месопотамской зоны. Триумф Убейда был бесспорным и окончательным.
Таким образом, впервые в месопотамской истории на севере и на юге региона распространилась одна общая культура, объединившая разрозненные прежде области в единое целое. И если раньше центр культурного развития находился в северных районах Месопотамии и в прилегающих к ним горных и предгорных территориях (Загрос, Синджар), то теперь историческая ситуация резко меняется. С начала IV тысячелетия до н. э. тон все больше задают южные области, где сначала Убейд, а потом и Урук (Джемдет-Наср) определяют наиболее прогрессивные и яркие направления развития общества. Наконец, для убейдского периода важно и то, что в недрах его культуры можно проследить истоки многих последующих достижений шумерской цивилизации, то есть наличие культурной преемственности. Эти успехи и достижения пришли к убейдцам не сразу, ведь окружающую их территорию никак не назовешь цветущим садом Эдема, напротив, убийственная жара в летние месяцы, совершенно непредсказуемые и скудные дожди, довольно прохладная зима, разрушительные разливы рек и нехватка воды при созревании урожая ставили здесь почти непреодолимые преграды на пути успешного ведения земледельческого хозяйства. Природа ежечасно бросает прямой вызов человеку. И именно убейдцы первыми приняли этот вызов и сделали первые шаги по пути преодоления негативного влияния на человеческое общество местных природных условий. Они селились вдоль рек, протоков и озер, используя естественные и простейшие формы искусственного орошения (запруды, небольшие каналы).
Общее представление о культуре и быте убейдского населения дают материалы из раскопок нескольких хорошо исследованных археологических памятников как на юге, так и на севере Месопотамии.
Одно такое поселение было раскопано иракскими учеными в Телль-Укайре, близ Багдада, в 1940 году. В то время как в Эль-Убейде жилища строились из тростника, обмазанного глиной, в Укайре уже существовали добротные глинобитные дома из прямоугольных сырцовых кирпичей. Здесь сохранились стены почти метровой высоты, так что можно без особого труда представить себе планировку деревушки такой, какой она была свыше шести тысяч лет назад. Археологи обнаружили улицу, ширина которой позволяла пройти навьюченному животному. С обеих сторон улицу обрамляли дома с деревянными и тростниковыми дверями, поворачивающимися в каменных желобах. Крыши, без сомнения, были плоскими, а на улицу выходили водосточные керамические трубы. В каждом доме имелось четыре-шесть комнат, весьма разумно распланированных, иногда с лестницей, ведущей на крышу. В одной из комнат помещалась кухня с обычной куполообразной глиняной печью — тонуром. В Укайре нашли печь, целиком забитую раковинами пресноводных мидий, которые служили важной частью повседневного рациона людей. Раскопки показали, что и здесь, и в Эль-Убейде основным занятием жителей наряду с земледелием было рыболовство. Лодки рыбаков, судя по их глиняным моделями, имели высокие нос и корму. Рыбу ловили, очевидно, сетями (известны каменные грузила и каменные «якоря») или били острогами. На животных охотились с помощью пращи и копий (в одном из домов нашли остатки рогов трех оленей разного возраста). Землю обрабатывали кремневыми мотыгами, а хлеб жали серпами из очень твердой, хорошо обожженной глины. Костяные иглы и пряслица для веретен свидетельствуют о развитом ткачестве. Религиозные культы представлены статуэтками обнаженных женщин и реже — мужчин. У некоторых из них ясно видна татуировка на руках и плечах, а головы украшают высокие парики из битума.