Полунищие племена арабов столетиями бродили со своими стадами среди месопотамских теллей. Бедуины не имели ни малейшего представления о содержимом этих холмов. Когда в Нимруде на глазах изумленных кочевников англичанин Лэйярд обнаружил статуи неведомых языческих богов и руины дворцов, местный шейх Абд ар-Харман был потрясен увиденным: «Многие годы живу я в этой стране. Мой отец и отец моего отца разбивали здесь до меня свои шатры, но и они никогда не слышали об этих истуканах. Вот уж двенадцать столетий правоверные — а они, слава Аллаху, только одни владеют истинной мудростью — обитают в этой стране, и никто из них ничего не слыхал о подземных дворцах, и те, кто жил здесь до них, тоже.
И смотри! Вдруг является чужеземец из страны, которая лежит во многих днях пути отсюда, и направляется прямо к нужному месту. Он берет палку и проводит линии: одну — сюда, другую — туда. «Здесь, — говорит он, — находится дворец, а там — ворота». И он показывает нам то, что всю жизнь лежало у нас под ногами, а мы даже и не подозревали об этом. Поразительно! Невероятно!»
Да, именно археологии суждено было вновь вернуть миру забытые и погребенные в земле великие восточные цивилизации.
В 1843 году француз Поль Эмиль Ботта воткнул заступ в руины ассирийского дворца в Хорсабаде, близ Мосула. Два года спустя англичанин Астон Генри Лэйярд открыл миру забытые ассирийские столицы — Ниневию и Нимруд. Не прошло и полувека, как французский консул де Сарзек обнаружил на юге Ирака следы шумерской цивилизации. Потом последовали новые открытия: английской экспедиции Леонарда Вул-ли в Уре и немецких археологов в Уруке. Как выяснилось, шумерские города возникли на рубеже IV–III тысячелетий до н. э.
«Археологические исследования, проведенные за последнее столетие на Ближнем Востоке, — писал С. Крамер, — обнаружили такие сокровища духовной и материальной культуры, о каких и не подозревали предшествующие поколения ученых. Благодаря наследию древних цивилизаций, извлеченному из-под толщи песка и пыли, в результате расшифровки древних языков и восстановления давно забытых литературных памятников наш исторический горизонт сразу расширился на много тысячелетий».
Но чем больше узнавали археологи о далеком прошлом страны, тем становилось очевиднее: у жителей городов Шумера были предшественники. Мы не знаем, на каком языке они говорили, к какому роду-племени принадлежали. До наших дней сохранились в земле лишь скудные остатки их былой культуры, выдержавшие разрушительный бег времени, — обломки глиняной посуды с резьбой и росписью, статуэтки божеств, каменные орудия труда, украшения, руины непрочных жилищ из глины, дерева и тростника. Это были первые земледельцы нашей планеты. Именно они заложили первый кирпич в фундамент будущих блестящих цивилизаций. Здесь человек впервые научился выращивать хлеб, разводить скот и строить постоянные жилища. Здесь древние охотники и собиратели впервые перешли от присвоения готовых продуктов природы к непосредственному производству пищи — скотоводству и земледелию. Новые формы хозяйственной деятельности привели к оседлому образу жизни, быстрому росту числа поселений, расцвету искусства и ремесел.
Сейчас трудно себе представить, что еще каких-нибудь 40–50 лет назад солидные монографии и научные журналы хранили полное молчание о дописьменной истории Ирака. Археологические работы велись главным образом на месопотамской равнине, на юге и в центре, среди руин некогда цветущих городов, а север Месопотамии находился в каком-то странном забвении. Лишь постепенно, с большим трудом к 50-м годам удалось, благодаря довольно скромным по масштабам раскопкам нескольких древних теллей Сирии и Ирака, создать приблизительную схему развития дописьменных месопотамских культур, состоявшую из трех периодов или этапов. По принятой среди археологов традиции каждый такой период получил название той местности или пункта, где проводились первые раскопки. Так появились на свет последовательно сменяющие друг друга этапы и культуры: Хассуна (VI тысячелетие до н. э.), Халаф (V тысячелетие до н. э.) и Убейд (конец V–IV тысячелетие до н. э.).