Доктор поднялся, отряхнул свой замызганный халат:
— Мы уходим в резервный бункер ФСО, координаты тоже сейчас не дам. По пути мы остановимся у армяна, ты знаешь это место, до войны мы там с тобой пару раз шашлык жрали. От заднего входа в кафешку 30 метров на северо-восток, там закладка под камнем будет. Если камня не найдём, то просто в землю закопаем. На выходе в шлюзе костюм химзащиты со сменными фильтрами и лопатка. Специально о тебе позаботились, цени. Да! Чуть не забыл. В пирамиде дозиметр и батарейки. Код такой же, как у замка на ящике.
Григорьев помахал рукой и сказал напоследок:
— Код на двери 1922-1991.... Найди нас в бункере. Обязательно найди. Ты — наша последняя надежда. Не только на возмездие... Иначе, зачем мы все жили? Просто так небо коптили, а потом — раз, и всё? Нет уж! Мы ещё побарахтаемся, солдатик!
Изображение мигнуло, от флешки пошёл слабый дымок.
***
Экран компьютера потемнел и я увидел своё лицо в его черном зеркале. «Что, Федя, попал ты под раздачу, как кур в ощип...». Набрал код, открыл ящик. Пыль умудрилась попасть даже вовнутрь него; я вытащил ПМ, провёл быструю разборку-сборку, протёр, как смог, поверхности бумажками. Вставил обойму, дослал, посмотрел в зрачок ствола.
«А может...»
Секундная слабость прихватила горло, я подавил жалобный хрип, вытер лицо. «Нет уж, мы ещё побарахтаемся!».
Однако, пора было искать кровать и теплое место для проведения медицинских процедур. Забрав ящик, я провернул код на двери и осторожно приоткрыл её. В коридоре никого не было.
Зато были холод и темнота. Те же флуоресцентные полосы давали немного ядовито-зелёного света; на стенах коридора поблескивала изморозь, а грязный, весь в пепле и мусоре пол местами светился лужицами замерзшего льда.
Оставляя за плечом облачка выдыхаемого пара, я прошёл к двери комплекса «Альфа», открыл её ногой и вышел в продольный коридор подвала. Справа была дверь операционной. Внутри немного теплее — всё же, здесь стоял свой собственный РИТЭГ. Ожидаемо, он подмигивал красным светодиодом: «Всё, пацаны, мой срок службы вышел». Но, поверхность его всё же оставалась немного тёплой на ощупь. Хоть какой-то источник тепла! Подкатив кровать, я вколол себе содержимое шприца, подтащил пустое судно, открыл бутылку воды и стал ждать.
Вокруг царила абсолютная, до скрипа в ушах, тишина. Давила странная усталость, тело стало болеть сильнее. Я прилёг на кушетку и задремал, вспоминая свой жизненный путь.
А какой жизненный путь у сироты? После трудного и не всегда сытого детства в интернате — Суворовское училище. Закончил его с отличием, плюс “апостол” Кадочникова на занятиях по физподготовке воспитал из нас настоящих рукопашников. Детские мечты поступить в отряд космонавтов были жёстко приземлены комиссией: «Нам нужны пилоты, а ты — пехота». Но мечта осталась, стал искать какие-то коны по службе, благо суворовцам все двери открыты. “Апостол” свёл со служивыми из Ясенево, оттуда, оттрубив подготовку и обязательные полубоевые в Мумба-Юмбе, попал в ФСО. Странный извилистый путь объяснялся очень просто: страна наконец изготовилась к размещению постоянной лунной базы, а там нужны были не просто космонавты-пилоты, но и безопасники, и инженеры, и просто здоровые молодые люди, фанатеющие от звёздного неба над головой.
Под “крышей” ФСО был создан небольшой отдел, в котором преподавали не только специалисты по государственной охране, но и профессора из Звёздного городка, из МГУ и МАИ. Группа слушателей все, как один — молодые, до 25 лет, спортивные юноши и девушки, имеющие за плечами реальный боевой опыт. Получали как минимум две профессии — кроме собственно функций охраны космического объекта совмещали должность помощника инженера по энергосистемам, пилота челнока, инженера по СЖО, специалистов-геологов, инженеров по строительным работам, монтажу систем связи и т.п. Проект получил название «Альфа-Космос», под него было построено небольшое снаружи и довольно приличное под землёй здание, получившее название НИИ ПКТ — «Научно-исследовательский институт перспективных космических технологий».
В моей группе, под названием “Альфа-3”, учились всего 4 студента. Фёдор Панфилов, то бишь — я. Алексей Говоров — добродушный гигант с позывным “Громозека”. И пара девушек: Алиса Мокшина и Светлана Плотникова. Группа позиционировалась как силовая, обеспечение специальных операций на будущей лунной базе Луноград, возведение которой должно было начаться к окончанию нашего курса, или — через 3 года.