Вторая профессия, которую мы осваивали на курсе, была связана с космическими перелётами. Два вторых пилота — Алексей и Света, и два вторых бортинженера — я и Алиса.
Кроме нашей, было ещё несколько групп, с которыми мы пересекались в столовой и во время личного времени. Биологи, физиологи, химики, физики, инженеры, даже агрономы! В общей сложности, в Институте учились почти три десятка студентов для будущей лунной базы.
После выпускных, однако, оказалось, что строительство базы затягивается. Из-за всё время растущей напряжённости в мире, Россия и её партнёры по будущему Лунограду, вынуждены были немного притормозить график постройки сверхтяжелых «Амуров» — основных ракет для отправки грузов и роботов на Луну. Чтобы не терять подготовленных специалистов, группы отправились работать по своему второму направлению в центр подготовки космонавтов. А наша группа, «Альфа-3», была перенаправлена на перспективный проект изучения криосна. Научники посчитали, что для будущей экспедиции на Марс значительно проще организовать криомодуль со спящим экипажем, чем защищать от радиации весь корабль и тащить припасы на лишние месяцы путешествия.
— Ну вот посудите сами, товарищи. Куда проще защитить от радиации десять кубических метров с дьюарами на шесть человек, чем пятьдесят кубов на четверых! Да и реактор ядерного буксира сам по себе излучает неслабо. Так что, автоматика нежно выведет буксир на орбиту Марса, отцепит спускаемый модуль от опасного источника излучения — и только потом разбудит экипаж, — седой академик оглядел тогда нашу группу, задерживаясь на каждом взглядом, осознали ли мы всю важность нашей миссии?
Начали нас тестировать, и так уж оказалось, что мой организм лучше других подошёл к длительному пребыванию в “консервной банке” дьюара.
Тогда-то меня и выбрали для самого амбициозного эксперимента — 3-х летнего непрерывного сна.
«Этот опыт необычайно важен для будущих перелётов, Федя. Представь себе, — говорил мне тогда куратор проекта доктор медицинских наук Александр Иванович Григорьев, — если вдруг что-то случится с кораблём и нам придётся высылать спасательную экспедицию, необходимо будет точно знать, сколько времени возможно максимально продержать экипаж в криосне. Какие последствия для организма произойдут в случае, если человек будет спать не один год, а, скажем, два? А три года? А если — больше? Ты нам подходишь как никто другой — у тебя все показатели организма, все его параметры очень близки к средним показателям по группе космонавтов, которая уже сейчас начинает обучаться по программе освоения Марса. И этот опыт куда более важен, чем непосредственная работа на Луне — тем более, что подготовить специалиста вместо тебя мы успеем, пока ты будешь спать. Ну как, согласен?»
А как тут не согласиться?
Подготовка ко сну, тем не менее, сильно отличалась от обычной учёбы в Институте. Прежде всего, часто приходилось посещать спецклинику при Кремле — там находилось, как мне сказал Док, уникальное оборудование для погружения в криосон на короткие периоды времени. Странно, почему именно там? Ну, наверное какой-то медицинский резон в том был, мне об этом ничего не говорили.
После нескольких десятков кратких «нырков» в криокамерах Кремлёвки, началась подготовка к длительному сну уже в самом Институте. Наша группа получила 4 новых дьюара — огромных термоса с системой охлаждения жидким азотом, с новенькими автономными электроустановками на базе радиоизотопных генераторов — РИТЭГов. Сама установка, как сказал Григорьев, тоже экспериментальная и в каждой из 4-х использованы различные материалы и механизмы. Почти полгода нашу группу мучали тем, что обучали всем хитростям быстрого ремонта этих установок и самих РИТЭГов практически подручными материалами. Впрочем, ЗИП* к ним у нас тоже был. Каждый из нас к началу “сна” мог с закрытыми глазами разобрать и собрать основные узлы своих «саркофагов».
В день, когда я отправился в свой 3-х летний «полёт», в Институт прибыл сам Президент. Крепко пожав мне руку, он сказал буквально следующее:
«Тебе, Фёдор, предстоит первым войти в историю человечества как космонавту, проведшему в криосне такой долгий срок. И, когда ты выйдешь из этого ящика, ты станешь таким же знаменитым, как Юрий Гагарин. Береги себя там!»
Президент подмигнул, махнул рукой и отошёл в сторону. Меня тут же засунули в дьюар, воткнули в руку шприц с какой-то жидкостью, после чего я быстро заснул.