— Да знаю я, — досадливо ответил Полянский, — Прости, дружище, каждый раз как вижу этого самодовольного прыщавого выскочку, так просто шарики за ролики заходят.
Толстяк фамильярно ткнул друга в плечо, затем развернулся и зашагал следом за княжичем. А Полянский махнул рукой оруженосцу и передал ему поводья своего циклопа:
— Покорми его хорошо после дороги! Лучше — человечиной!
— Слушаюсь, Ваше Сиятельство! Я видел у рва много дохлых вранов, там и отрежу, — заржал краснощёкий детина, уводя боевого коня под навес.
— Падаль сам жри, мой циклоп достоин большего. Наверняка у них полно пленных, выбери кого-нибудь из рядовых.. Да что тебя учить, сам всё знаешь!
***
Большая столовая, которая размещалась на третьем этаже башни, едва смогла вместить всех пирующих. К личной полусотне кирасир княжича Бероева присоединились аристократы из свиты князя, воевода и сотники, что приехали с ним. Кроме высоких гостей, за столы усадили и обычных воинов, и теперь мрачная высокая зала с закопчёнными стенами была настолько набита галдящей толпой, что немногочисленные слуги едва могли протиснуться к центру, где за полукруглым столом восседали высокие гости и хозяева.
Согласно обычаям, всё оружие, кроме поясных ножей, было сложено в большую груду перед входом. И только за полукруглым столом, за спинами высокой аристократии, их личные мечи и шлемы стояли в специальных пирамидках, и за каждой пирамидкой недвижимо несли службу ближники-оруженосцы.
Воины подливали себе сами из больших кувшинов, и здравицы нескончаемым потоком неслись одна за другой:
— Да будут здоровы и сильны наши вожди! Хурра!
— Пусть Медведь и Кабан порвут в клочья долбанных попугаев! Хурра!
— Да здравствует княжич Мирон, победитель и триумфатор!
Услышав последний тост, гости помрачнели, а княжич, наоборот, приосанился и с улыбкой салютовал огромному мечнику в медвежьей шкуре, который произнёс эти слова.
Полянский демонстративно отставил кубок в сторону, то же сделали и Корзун с сотниками. Однако, простые воины с восторгом проорали «Хурра!» и продолжили пировать, не обратив никакого внимания на неудовольствие своих вождей. Бероев подмигнул Клыкастому, выпил без остатка и перевернул кубок:
— Ну что же, гости дорогие. Не желаете ли немного развеяться?
— И как же?, — Корзун со вкусом обглодал очередную ногу тушкана, рыгнул и бросил её в открытое окно, — Я вот люблю баб подрать.
— Ну, девок у нас пока что нехватка, уж извини... Кстати, я видел тётушку-княгиню, или обознался?
Князь аккуратно отрезал кусок кровящей говядины и, медленно пережевав его, буркнул:
— Ей не здоровится с пути... А где же твоя фаворитка, Мирон? Как её там звать...
— Негоже бабе на воинском пиру присутствовать, — бросил княжич и поднялся, — Пойдёмте, кое-чего покажу.
Полянский переглянулся с воеводой Корзуном, пожал плечами и встал с кресла. Оруженосец тут же накинул на его плечи меховой плащ:
— Ну, веди...
Лестница была наполнена густой темнотой. Слуги прошли вперёд, поджигая фонари от чадящих факелов на стенах. Один за другим, гости спустились по винтовой лестнице на несколько этажей вниз и попали в огромный подвал, который когда-то был автостоянкой. Теперь же боковые стены его были сплошь перегорожены толстой решёткой из ржавой арматуры.
— Познакомьтесь, господа. Это то, что осталось от двух воинств наших врагов, — Клыкастый кивнул слуге и тот пробежал вдоль решётки, зажигая редкие свечи на колоннах.
Вдоль стен, отворачиваясь от яркого света, зашевелились десятки тел. Почти все – сильно израненные, окровавленные. Некоторые уже не шевелились вовсе, другие тихо стонали, бредили в забытьи. И лишь немногие, которые всё ещё находились в сознании, в бессильной злобе ворочали и проклинали своих пленителей.
— Не по обычаю это, — промолвил воевода Корзун и обернулся к князю, — Они же, всё же, воины. Зачем унижать?
— Осмелюсь заметить, господа, что эти воины отказались сдаваться и были взяты в плен силой, —
— Это не меняет дела. Ты же планируешь получить за них выкуп? А я вижу, что некоторые из них уже умерли, а другие не переживут и этой ночи, — процедил Полянский, презрительно прижимая платок к носу.
Бероев только покачал головой:
— Эти слишком свирепы. Я не стану назначать за них выкупа и отдавать их. Пусть лучше сдохнут... Ну, ладно, я не это хотел вам показать. Пойдёмте дальше.
Они прошли ещё на один этаж ниже и там, посреди темного низкого подвала, стояла отдельная клеть, в которой находилось всего два человека. Один лежал, не подавая признаков жизни, на вышитом золотой нитью одеяле. Второй, с перебинтованной ногой, сидел на высоком стуле, мрачно разглядывая прибывших. Княжич шутливо отвесил поклон телу: