— Ваша Светлость... Извольте снять головные уборы, перед Вами сам Великий Князь Орловский, Родион Васильевич!
Корзун возмущённо уставился на юношу:
— Это уже перебор! Ты что, Мирон, совсем обалдел? Берега потерял? Это недостойно Великого князя, держать его здесь! Достаточно взять честное слово, что он не станет бежать. Ты должен был поселить его в своих покоях, дать лучшего врача, раз взял его в плен и так сильно ранил!
— Да, Мирон. Это ты перегнул палку, — прошипел Полянский, с ненавистью стрельнув глазами в княжича, — Даже для вас, Бероевых, «честь» — не последнее слово. А ты запер Великого Князя, как зверя или вора, в темнице! И пытаешь его? Это не останется без последствий! Я уж прослежу!
Юноша засмеялся и миролюбиво поднял руки:
— Сдаюсь, сдаюсь... Но, вы неправы. Во-первых, я и пальцем его не трогал. Он таким мне уже на поле брани достался... А во-вторых...
— Это правда?, — невежливо перебил княжича Полянский, обращаясь к второму пленнику, — Если не ошибаюсь, Перовский-старший? Ближник Родиона Васильевича?
— Не ошибаетесь, — ответил тот с достоинством, — К вашим услугам, князь... Да, здесь этот не соврал. Великий князь был ранен в бою с Пчёлами, хитростью его ошеломили... И с тех пор он не приходил в себя.
— ... А во-вторых, — недовольно поморщился Мирон, — Взять клятву я с него бы не смог никак. Ведь он же не приходит в себя! И, кстати, здесь довольно неплохо. Мой жрец посещает больного каждый день, проводит обтирания и пытается привести в чувство... Пока безуспешно. Здесь тепло, сухо. Кормят два раза в день. И, главное — убежать отсюда не получится.
Корзун обратился напрямую к Перовскому:
— Воевода, не желаете ли стать моим гостем? Я распоряжусь, вам выделят отдельную комнату на нашем этаже.
Тот покачал головой:
— Я буду рядом с князем. Пока он здесь — и я здесь.
Корзун возмущенно повернулся к Бероеву:
— Мирон, прекрати глупить! Распорядись перенести Великого князя в наши покои!
Тот покачал головой и ответил, медленно выделяя слова:
— Это мой пленник, и он в моей полной власти. И я решил, что здесь ему и быть. Придёт в сознание — даст клятву, тогда и посмотрим. А пока что у него есть лучший телохранитель — воевода Перовский... Ладно, давайте вернёмся на пир.
Через несколько минут свет факелов и шаги растворились в полной тишине подвала. Перовский сполз с кресла, сжал зубы и переместился к своему сюзерену и поправил одеяло:
— Эх, княже...
Глава 11. Добро пожаловать в Крысятник
Мосторг — объединение поселений метро, расположенных на нескольких свободных от Мути станциях и перегонах бывшего метрополитена. Собственное название — Московский Торговый Метрополитен, или просто "МосТорг". За отдельную плату перевозят товары и людей с юга на запад Москвы по нескольким сохранившимся линиям Метро. Территория МосТорга — единственное нейтральное место, где можно купить любой товар. Мосторг ревностно следит за нейтралитетом своих владений и гарантирует всем неприкосновенность на своей территории. Любой свободный человек может жить в Мосторге. И здесь находится даже представительство Альянса, с которым конфликтуют практически все остальные государства. МосТорг имеет собственную наёмную армию, составленную в основном из Вольных. Будучи главным транспортным узлом бывшей Москвы, однако, отказывается перевозить армии других государств через своё метро. (Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).
— Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — Крысятник, станция «Нижний город».
Поезд тронулся, газовые лампы мигнули пару раз белым ярким пламенем. Я вцепился в поручень, придерживая носилки с Трубадуром. С другой стороны их держал Март, а Крюк с Вороной сидели чуть дальше, перекрывая подход к нашему углу вагона. Анастасия присела у носилок, то и дело обтирая пот со лба жреца.
— Да не волнуйтесь вы так!, — усмехнулся стоявший неподалёку от нас сержант Мосторга, — Марфа своё дело знает туго. Не первый раз от паутины осорка человека спасает. Завтра ваш жрец будет уже польку плясать. Если, конечно, раньше умел.
За стеклом потрёпанного вагона была сплошная темнота. Она прерывалась лишь тогда, когда мотовагоны притормаживали у очередного перрона, чтобы забрать новую порцию пассажиров.
Иногда перрон был хорошо освещён такими же газовыми лампами белого цвета, что и в нашем поезде. Но чаще бывшие станции и перегоны были погружены во тьму, лишь изредка рассекаемую светом белого газового фонаря.