— А если не отдадут девку?
— Тогда — всех вырежем, делов-то! Хватит болтать! Вперёд!
Колонна пехоты задрожала, залязгала оружием и щитами. И, словно шерстяная змея, коричневым шнуром двинулась дальше по тому, что когда-то называлось Южным Тушино…
Через десяток минут послышался топот и авангард пропустил к Клыкастому молодого всадника в запылённом сюрко:
— Воевода! Княжич! Наёмники захватили обоз! Там с две сотни коней, петушары совсем без конницы остались!
— Ай да Щирый! Молодец, увеличу ему долю… Ненамного… Прибавить ходу! Клыкастый! Бери первые две полусотни и организую боковое охранение! Ударим сходу, через лес!
Воевода поклонился в седле и, горяча коня, рванул в голову колонны. Княжич Мирон отъехал немного в сторону, ожидая подходящую тяжёлую полусотню кирасиров. Личная конница наследника только показалась из-за поворота.
***
Раненого Родиона Васильевича вынесли на руках чудом уцелевшие, шатающиеся от ран контуженные дружинники. Пестова же вытащили по частям. Вместе с воеводой погибла половина личной дружины Великого Князя. Из воевод на ногах остались только Чернов-Кобылин да Перовский-старший, который в атаке не принимал участия. Седой жрец сразу же принялся врачевать, склонившись над окровавленным владыкой, но на вопросительный взгляд врановского воеводы только помотал головой.
— Ваше Благородие, княжны здесь нет, — упав на колено перед седовласым враном, доложил молодой десятник, — Поймали единственного уцелевшего лампасника. Молчит.
— Отдайте мне его, у меня заговорит, — хмуро пообещал глава малого совета...
Через несколько минут он вернулся к врановскому воеводе. Тот, будто скала среди бушующего моря, спокойно отдавал приказы о тушении пожара и организации временного лагеря.
— Есть новости. Похоже, княжны здесь нет и не было.
— Не врёт пчела?
— Я применил такой метод, что соврать он просто не смог бы… Кстати, Пчёлы прекрасно знали о том, что княжна приедет без сопровождения.
Мимо пронесли тяжело раненного дружинника, у которого из живота торчал кусок арматуры. Воеводы проводили взглядом носилки, и Перовский-старший продолжил:
— И вот ещё что… Лампасник утверждает, что воевода был уже без сознания в момент нападения на Мясуху. Якобы, Трутню про покушение на воеводу сообщил какой-то загадочный незнакомец в тёмном плаще с капюшоном. Разглядеть лицо не удалось. Это произошло за несколько часов до атаки на крепость.
Чернов-Кобылин почесал затылок:
— Предательство? Отравили?
— Пленный не знал деталей. Но сообщил, что в момент нападения крепость почти не сопротивлялась, по ним работало всего лишь одно крепостное ружьё. Так что, крепость они захватили быстро. Правда, мой младший брат всё же смог убить Трутня, и ещё один Шершень погиб при попытке захвата княжны. Затем наступил рассвет и Пчёлы ушли.
— Значит, воевода был при смерти, раз не смог вмешаться… А что случилось с князем, чем его так тяжело ранить-то смогли?
— Там был боярин Баранов. Шершень сохранил его как раба для “Жала смерти”.
— Может быть, Баранов и был предателем? И воеводу устранил, и врагам сообщил о слабости крепости… И, где же княжна? Может быть, кто-то из защитников крепости остался жив?
— Не знаю, здесь все мертвы, — Перовский-старший услышал громкий звук трубы и повернулся, — А это ещё что?
Со стороны холма на поле из леса выходили колонны под знаменами коричневого цвета.
— Не понял… А как же... , — поражённо замер вран, а Перовский сильно сжал губы и свистнул:
— Коня мне, и воеводе циклопа приведите!
Из леса всё выходили и выходили колонны пехоты.
— Их раза в два больше, чем нас… А вот и кирасиры… Так, а вот и хоругвь... Княжича Мирона Бероева знаешь? Вот он, тут как тут, — Глава малого совета убрал трубу в карман и повернулся к Чернову-Кобылину, — Не было вестей с вашей крепости?
Тот отрицательно покачал головой.
— Значит, или перехватили вестовых, или какая-то из крепостей пала. Или Бутаковская, или Орлиное Гнездо.
— Или обе…
— Или обе. Эй, принесите белый флаг! Поедем на переговоры.
Они выехали на сотню метров вперёд. Со стороны коричневой рати к ним приблизились двое всадников.
— Что же, князь сам не выехал-то? Не уважает наследника медвежьего?, — горяча коня, спросил Мирон Бероев.
— Его Высочество отдыхает после битвы, — ровно ответил Перовский-страший, глядя в глаза медведю.
— Очень жаль. Но, мне всё же придётся потревожить покой утомлённого...
— Повторяю, великий князь не принимает. Или у вас есть очень веские причины, чтобы нарушить этикет…