— Если я услышу еще одну реплику или шум в зале, то прикажу страже вывести всех зрителей! — рявкнул он, «узаконив» этот приказ ударом в медный гонг.
— А я и сам уйду! — заявил на весь зал плотный, высокий мужчина в форменном берете мастера из гильдии оружейников, — Это не суд, а судилище! Вот скажите мне господин защитник… Вы же эльф, и ваши соотечественники ложь чувствуют, как, — мужчина прищурился, стараясь подобрать не оскорбительный
эпитет, — как кот мышку. А тут все свидетели врут, как дышат. Это даже мне, далекому от судейства, человеку, ясно. Но вы ни разу не потребовали повторить показания на амулете правды…. И вам не стыдно так позорить свою расу?! Стыдоба на все измерение, а не суд. Тьфу!
Оружейник плюнул и гордо вышел в сопровождении стражников.
—Вы приговариваетесь к штрафу в пять золотых бутонов за оскорбление суда! — прокричал судья вдогонку оружейнику и ударил в гонг так, словно хотел его расколоть.
Но оружейник даже не оглянулся, а зрители притихли, опасаясь штрафа в размере среднего месячного дохода небольшой мастерской.
Единственным человеком, кого совершенно не волновали эти перипетии, была, как не странно, сама Терра. Она сидела на скамье подсудимых, с низко склоненной головой, и безвольно сложенными на коленях руками. Она не реагировала ни на свидетелей, ни на возмущения зрителей.… Даже «да» или «нет» девушка говорила по команде защитника. Он дергал её, по необходимости, за рукав мешковатого серого платья, в которое Терру приказал одеть для суда Торнар, и шептал нужные ответы. Нет, бедняжка не была под заклинанием подчинения, хотя к её состоянию Альфор и имел косвенное отношение. Это по его совету Торнар отдал сестре письмо Эрамиса вечером, накануне суда.
Девушка не сразу поверила написанному. Она перечитывала письмо еще и еще… Терра не могла поверить, что мужчина, который с таким трудом, и так настойчиво добивался её внимания непостижимо легко и холодно отказывает ей не только в браке, но и в помощи на суде. Наконец убедившись, что правильно понимает смысл, девушка сжала кулачки, словно собиралась бить Торнара.
—Ты что сделал с Эрамисом? — прошипела она как разъяренная кошка, — Добровольно он это не мог написать…
Торнар только усмехнулся:
— Жив-здоров твой хитро…кхм… кавалер. Даже невесту новую заимел. Красавицу, истинную принцессу. Нечета тебе… а подписал он это добровольно… почти… как только я показал ему эти бумажки.
Принц небрежно бросил на тюремный столик любовную переписку Эрамиса с Альстмер.
С каждой новой запиской бывшего жениха, Терре казалось, что её жизнь и душа разбиваются на новые острые осколки, впивающиеся прямо в сердце. Торнар же, не без удовольствия, смотрел, как у приёмной сестры все сильнее трясутся руки, как она бледнеет, а из глаз вот-вот полются горькие слезы.
— А я говорил тебе лет пять назад: «Не надейся с твоей мышиной мордочкой на любовь молодых и красивых кавалеров. Если такой и появится, то нужны ему будут только твои денежки или титул», — добавлял он вкрадчивым голосом соли в рану, — Послушала бы меня, не лезла в политику, теперь бы сидела в своем каком-нибудь тихом замке и мужу платочки вышивала. Уж отец бы не оставил тебя старой девой —нашел бы достойного мужчину. Подумаешь, даже если преклонного возраста, что с того? Зато по любовницам бы муж не гулял и тебя рожей не попрекал…
Терра молчала. Она сидела, зажав пальцы рук в замок, стараясь не заплакать на радость принцу.
— Ну вот…. Теперь ты знаешь все о своем «благородном рыцаре», — подытожил братец, и, собрав записки, небрежно продолжил, — Кстати, защитник, которого ты просила найти леди Айрин, так и не появился. Палата Лордов, соблюдая закон, предоставила тебе другого защитника. Но он к тебе идти отказался. Времени сказал нет. Говорит, что изучил дело по документам и встретится с тобой завтра на суде. Заносчивый такой… Самоуверенный. Хотя, чего еще можно ждать от эльфа?!!
Торнар презрительно хмыкнул и закрыл за собой дверь.
Как только отгремели щеколды и отзвенели ключи в замке, Терру прорвало…. Она рыдала горько, беззвучно, выкрикивая только душой и одними губами куда-то в потолок «За что?!! Почему я?! О, Небо, зачем так жестоко!». Ей не было жаль ни наследства, ни титула, ни потерянного права на корону Флорении. Она оплакивала свою первую любовь и жестокое предательство мужчины, казавшегося таким верным и любящим.
«Зачем мне теперь бороться? — спрашивала она сама себя, — Торнар прав — я не нужна никому. Любимый человек предал, друзья бросили… Пусть завтра будет так как суждено быть. Оправдают — уеду целителем в глухую деревню, осудят — приму наказание с покорностью Небесам». Это решение немного успокоило Терру, но в душе наступила такая беспросветная тоска и безнадега, что не хотелось даже дышать….