- Миала что говорит?
- Миала многое, что говорит, но с этим лучше – к Ботомеду. Пока я понял лишь одно: чтобы наколдовать хотя бы литрушечку мостовой ткани, нам понадобится построить целый «Институт Жизни», которым она мне уже все микрофоны прожужжала. А это, как я понял, халупа очень дорогая, и в нынешних наших условиях совсем для постройки недоступная. Так что я пока сфокусировался на механическом повторении того, что у нас получалось в Триере, но не получается здесь.
- Ясно. Ты, как я понял, испытания-то уже проводишь?
- Каждую минуту. И секунду. И неделю. На месяцы иду! Пока тестовые экземпляры демонстрируют обидные ошибки, но с каждым циклом их все меньше и меньше. Думаю, дней через десять смогу выкатить вполне рабочий образец, но это при условии, если Раптор со своим мракобесием армейским меня доставать не будет.
- Не будет. Тоже концентрируйся на своей задаче и ни с кем, кроме меня, не взаимодействуй. Только в интересах проекта.
- Понял.
- Ботомед. Сколько у тебя заключенных в твоем изоляторе осталось?
- Девять.
- Да-а? А почему не два? Они у тебя тринадцать дней находятся всего. И ты хочешь сказать, что их у тебя дохло по 4 человека в сутки?
- Иногда – по 11. Но зато я знаю то, чего не знал тогда.
- Чего же? Того, что ты – туп не по годам?
- Нет. И, на Вашем месте, Ваше Величество, я бы не был столь несерьезен в данной ситуации. Потому что нахватался я действительно серьезных вещей.
- И чего же ты нахватался у несчастных мертвых биосов, о мудрый доктор?
- ...нам никогда не скопировать их мозги. Они – уникальны. Каждый из них – уникален. Даже если учитывать, что я работаю с клонами, которые, по сути своей стандартизированы, что наши легионеры. А все равно, несмотря на полную биологическую идентичность, каждая их тушка – уникальный экземпляр с уникальным набором уникальных параметров. И это – клоны. Считай, те же мясные роботы, только не роботы, которые изготовлены лишь для того, чтобы без проблем воскрешаться в Колыбелях. Я даже не представляю, что творится в головах у тех из них, кто ни разу не проходил Колыбель.
- Но ведь в Триере же у вас получалось выращивать мозги? Мозгозаменитель, то есть? Он же работал?
- На Триере – работал. И на Кордессе работать будет – об этом Петовод и говорил. Он в этой области действительно впечатляющих успехов добился, так что работать сия технология будет. Но только в радиусе тысяч трех километров от поверхности. А то и меньше – не проверял, не знаю. Нам же не надо «три тысячи, а то и меньше». Нам же надо полную силу. Про неполную ничего не знаю, но знаю, что работать в полную силу они начнут только тогда, когда Кордесса превратится в Триеру. А в Триеру на данном этапе пока может превратиться лишь Тенебра, а на ней у меня казематов с лабораториями нету. И навряд ли будут, потому как я в этот магматический ад хрен когда вернусь. Меня и здесь неплохо кормят.
- Не плохо, не плохо... А скоро мы выясним, не зря ли?.. и возможно, с довольствия тебя быстренько снимем. Ты уже больше полусотни биосов убил – и что? Результаты одни негативные что ли?
- Негативный результат – тоже результат. А чего ты хотел? У меня изолятор вообще на пятьсот мест рассчитан. Плюс, в лабах еще можно с пару сотен разместить, ничего с ними не сделается. А ты дал мне какие-то вшивые 62 тушки, и еще чего-то требуешь. Негативные результаты, конечно, будут, какие еще-то? Но у меня есть и положительные: Петовод получил вполне рабочую схему совмещения прототипа с компьютерным процессором. Наконец-то получил, прошу заметить.
- А до этого что у него работало?
- А до этого у него работало ничто. Оно попросту имитировало бурную деятельность, пока мы все думали, что оно действительно работает. И обнаружили мы это не сразу.
- То есть?