И замолчал, скотина, как всегда. Ну-ну. Мы тоже кое-какие недостатки в воспитании имеем:
- Возобновить процедуру захвата планеты биосов, под именем Лауоль, после внешнего прерывания 0001.
- Неееет! Я скажу-скажу! Ядро, да с тобой никаких новых схем не поразрабатываешь. Ни смысла использования действия «интрига» мне не раскрыть, ни вообще ее природы не распознать из-за твоей излишней серьезности, Стратег. Ценные они, потому что...
- Выполнить внешнее прерывание 0002 последней процедуры. Слышь, санитар, я так-то войсковой операцией руковожу. Знаешь, на сколько я сейчас потоков распараллелен? На много! Интрижки с напарничком своим насекомым заводи – он оценит. А мне полные данные давай. И не-пре-рыв-но! Понял?!
- Потому что дети имеют чистый код, - затараторила падла мутная. –Относительно чистый, конечно. Оригинальный, неотредактированный, полностью приспособленный для гибкой настройки. Я об это даже отдельный файл создал, в который свои фоновые комбинации скидываю. И по этим комбинациям выходит, что заполучить живого и невредимого биологического ребенка в свои руки – это очень большая и редкая удача. А получить двести живых и невредимых ребенков – это двести больших и редких удач. Удач, воспользовавшись которыми мы наверняка сможем сами изготавливать не только мозги взамен утерянных биомодулей с Триеры, но и, возможно, даже самих детей...
Высокий, горбатый Ботомед вдруг придвинулся поближе к моему «домашнему» аватар-центуриону, который в данный момент я «носил» на Кордессе, наклонил свои масляные динамики к моей лицевой панели и горячим шепотом произнес:
- Сделать тебе ребенка, шеф?
Я чуть с орбиты не вылетел.
Коротнуло по цепям – будь здоров. Даже защита шасси центуриона удивленно заметалась по секторам и директориям, испуганно выискивая причину столь стремительного пробоя, который она чуть не профукала. Я же эту причину знал, как знал и то, что кибернетического происхождения она не имеет. Она имеет биологическое происхождение.
Точнее, психическое, которое вызвано чувством резкого удивления. Только на одном из языков людей данное удивление обозначалось несколько иным словом, помеченным, как «нецензурное». И мне кажется, теперь я очень сильно понимал, почему это слово именно такое...
Сутулая железяка все еще висела в левой полусфере. Страстно захотелось выбить ей все динамики нахрен, а потом... А потом я ничего не сделал. Потому что корнем всех своих проблем в общении моих подчиненных с их грозным командиром являлся я сам. Самый грозный командир.
Ибо грозному командиру однажды приспичило сделать так, чтобы роботы приняли манеру общения биосов. Только командир хотел, чтобы они, так, приняли одну, максимум – две манеры – и всё. Ну... ну, чтобы все эти манеры были полезными все такими. И добрыми.
Но на определенном этапе выполнения программы, биты, как обычно, свернули не туда. И теперь все мои периферийные устройства решили обзавестись абсолютно всеми манерами гнусных биосов. Гнусные биосы – гнусные манеры. Ну вот и роботы... сподобились.
Стоит ли удивляться этому, если учитывать, что машины до сих пор являются непревзойденными мастерами в таком важном процессе Вселенной, как копирование?
***
Те две комнаты, которые нашли мои первые сержанты, оказались простыми помещениями для, наверное, медитаций, так как остальных воспитанников данных заведений мы искали еще две минуты. Но зато теперь мои роботы, по крайней мере, знали, что искать: замаскированный вход, скрытый ход со стальной дверью в конце. Мы нашли пять таких ходов. Помещения, где ютились по тысяче этих мелких крысенышей, действительно больше напоминали убежище, нежели те первый комнатки, где были задушены, зарезаны и заколоты первые сотни маленьких биосов.
«Констрикторы», «коррупторы» да «интеррупторы» еще продолжали сбор и погрузку детей в спешно подогнанные челноки, когда я отдал приказ на закладку зарядов. Роботы и с этим справились быстро. И, несмотря на то, что задачу свою я, в целом, выполнил, на моей электронной душе было как-то гадко.
Все-таки, это ж всего лишь дети...
Я с некоторой ненавистью к самому себе смотрел на, спящих в бессознательном сне, детей и всё думал: а стоят ли они тех ста двух легионеров, которых я вынужден буду оставить на этой сраной планетке?