— Господин Тан, велите своему человеку прекратить оскорбления! Такие речи недостойны благородного мужа, коим этот юноша себя считает. Как смеет он упрекать меня в трусости, когда за ним стоит сильный клан и сотни воинов, а за мной — лишь несколько человек, чьи жизни я поклялся защищать?
Но знатные господа Тан никак не отреагировали на слова Ши Юаньчжуна, к замешательству и негодованию последнего. По странной причине они предпочли не вмешиваться в ссору и лишь наблюдали за происходящим со стороны, а обстановка, тем временем, накалилась до предела.
— С такими как вы даже самому благородному мужу не пристало церемонничать, — с нескрываемым презрением бросил Гань Сун и демонстративно покинул своё место. — До сих пор не могу понять, почему глава Тан тратит столько времени на всякий сброд. Вместо того, чтобы сразу указать, кто вы и где вам надлежит быть, он любезничает и заключает договоры.
— Гань Сун, не смей ставить решения своего господина под сомнение, — сразу же откликнулся Тан Чжао.
— Ученик не смеет, господин Тан. Глава клана мудр и великодушен, вот только безродным выскочкам вроде клана Ши этого не понять. Они считают себя равными знатным господам и осмеливаются диктовать им свои условия, но коршун летает, а рыба ныряет[7], и как бы чернь ни пыталась возвыситься, она до конца своих дней останется чернью.
Довольный своей высокопарной отповедью, Гань Сун собрался закончить её ещё более острым словцом, но вдруг замолчал и резко уклонился влево. Там, где он стоял всего мгновение назад, холодно сверкнуло лезвие меча, и, не среагируй юноша должным образом, итог оказался бы весьма плачевным. Гань Сун испуганно отшатнулся.
— Всем назад! — скомандовал Тан Жунвэй, вскакивая со скамьи и выхватывая меч. Другие заклинатели клана Тан незамедлительно последовали его примеру, и комната наполнилась звоном вынимаемого из ножен оружия. Всего пара слов, один взмах меча — и напряжение лопнуло, словно натянутая до предела струна. Вместе с этим пришло некое облегчение: ведь теперь не придётся искать обходные пути и заискивать перед кланом Тан в попытках предотвратить неминуемое столкновение. Всё встало на свои места.
Разъярённый Фэн Сяньцзян с мечом наперевес оказался напротив Гань Суна. Ему уже осточертело слушать издёвки этого распоясавшегося сосунка, за которые следовало если не лишить головы, то, как минимум, укоротить язык — и сейчас Фэн Сяньцзян был не прочь сделать и то, и другое.
— Сукин сын, ты хотел убить меня! — в бешенстве прокричал Гань Сун, наконец справившись с оцепенением. Он с трудом мог поверить в то, что кто-то из «безродных выскочек»-таки осмелится поднять на него руку, да ещё и в присутствии старших господ. Оставлять безнаказанным этот вопиющий поступок он не собирался, и, легко подхватив свой клинок, атаковал противника.
Завязался бой. Главе Ши особенно не повезло: он сразу же оказался в окружении нескольких человек, и пока что мог только обороняться. Места для полноценного сражения было слишком мало, и потому, улучив момент, Ши Юаньчжун отшвырнул скамью под ноги нападавших, а сам наконец оказался спина к спине с Фэн Сяньцзяном.
— Что ты натворил… — в ужасе пробормотал глава Ши. — Сюйчжи, зачем ты схватился за меч? Ваш спор можно было разрешить, даже если бы ты просто ударил его, но теперь они здесь камня на камне не оставят.
— А что я должен был сделать? Позволить этому щенку и дальше оскорблять нас? — прошипел в ответ Фэн Сяньцзян. Даже он, будучи хорошим бойцом, едва поспевал отражать выпады противника, сыпавшиеся со всех сторон. — Поверь, эти переговоры не могли закончиться чем-то иным. Людям клана Тан был нужен лишь повод, чтобы обратить оружие против нас, и они его нашли.
— Ты прав, — кивнул Ши Юаньчжун. — Теперь уходим. Нужно увести их отсюда.
...
[1] кит. 清晨 — раннее утро; рассвет.
[2] «Не останавливать гостей в воротах» (кит. 门不停宾) — гостеприимство; радушие.
[3] «Пришедшему не отказывать» (кит. 来者不拒) — гостеприимно встречать пришедших; никому не отказывать.