В следующий же миг на светлые одежды Гань Суна метко прилетел кровавый плевок. Юноша поражённо замер, а потом отвесил Чжу Лину увесистую пощёчину.
— Собака! Как ты смеешь!
— Сам собака… — прохрипел Чжу Лин.
— А-Лин, хватит!
— Я научу тебя манерам, паршивая тварь! — ещё пуще разъярился Гань Сун и вновь ударил его по лицу. Ши Юаньчжун не выдержал:
— Господин Тан, прекратите это! Чжу Лин всего лишь младший ученик, он не несёт ответственности за мои ошибки! Я сам понесу наказание!
— Достаточно. Уведите, — коротко бросил Тан Чжао, прерывая представление. — Глава Ши, если вы продолжите в том же духе — рана раскроется и вы умрёте от потери крови.
Он остался доволен произведённым эффектом. После увиденного Ши Юаньчжун разом растерял весь свой запал и казался совершенно разбитым — он опустил голову, поник и сгорбился. Теперь пришла пора взяться за основание рыболовной сети[8].
Чжу Лина вывели; вместе с ним, по приказу Тан Чжао, вышли и другие заклинатели. В зале осталось четыре человека, считая ещё двоих стражей. Выждав паузу, Тан Чжао присел напротив пленника и мягко сказал:
— Я видел, как вы покидали Байхэюань с девочкой, а наутро вернулись уже без неё. Полагаю, это была ваша сестра, которую вы не захотели подвергать опасности и спрятали в надёжном месте? К примеру, у ваших родственников…
Сердце Ши Юаньчжуна пропустило удар. Увидев Чжу Лина, он начал лихорадочно продумывать — пусть и несбыточный — план освобождения и побега, но когда Тан Чжао заговорил об А-Мэй, все мысли разом улетучились и в голове осталась лишь гудящая пустота.
— Вижу, моя догадка оказалась верна, — не дожидаясь ответа, продолжил Тан Чжао.
— Какое вам до неё дело? — севшим голосом пробормотал Ши Юаньчжун и попытался перевести тему. — Вы говорили о том, что часть моих людей отправлена в Ханьшоу в качестве пленников, но я видел только Чжу Лина. Где остальные?
— Глава клана Ши, неужели мне придётся тащить сюда всех пленных для того, чтобы убедить вас в правдивости своих слов? Или, может, вы хотите прогуляться до темниц и удостовериться лично? Это можно устроить.
— А Фэн Сяньцзян? Он здесь?
Тан Чжао отрицательно помотал головой:
— Как выяснилось, его здесь и в помине не было, — и тут же предупредил. — Но не спешите обвинять меня во лжи: я и сам узнал об этом только сейчас. Будем надеяться, что наш дорогой друг всё же найдётся и посетит Яньванху, а уж мы позаботимся о радушном приёме.
— Радушный приём, значит?
Чужой голос эхом отскочил от стен зала и просочился, казалось, в самые дальние уголки разума. Ши Юаньчжун вздрогнул и резко обернулся — рядом не было никого. Двое приставленных для охраны воинов клана Тан, обнажив мечи, заозирались по сторонам; Тан Чжао же и ухом не повёл.
— Да я просто сгораю от нетерпения!
...
[1] «Каждому парусу попутный ветер» (кит. 一帆风顺) — как корабль под всеми парусами; никаких препятствий; всё прекрасно, благополучно.
[2] Игра слов: «ветер» (кит. 风, пиньинь fēng) в китайском языке абсолютно созвучен фамилии Фэн (кит. 峰, пиньинь Fēng).
[3] Навершие — часть рукояти меча, противоположная клинку.
[4] Название образовано путём соединения иероглифов «лун» (кит. 龙) — «дракон», «тан» (кит. 唐) — фамилия Тан, также «вольный, дикий» и «янь» (кит. 岩) — первый иероглиф в названии города Яньванху, также «камень, скала».
[5] Цин (кит. 顷) — традиционная китайская мера площади ≈ 6, 667 га
[6] Цин (кит. 青) — традиционный для Китая оттенок зелёного и голубого. Символизирует весну и восток.
[7] «Наказал одного, уговорил сто» (кит. 罚一劝百) — чтобы другим неповадно было; наказать в пример многим.
[8] «Если взяться за основание рыболовной сети, то все ячейки раскроются» (кит. 纲举目张) — начать с главного; найти основное звено.
Глава 9. Бескрылый феникс
Раздался лёгкий хлопок в ладоши, и все свечи разом погасли, погрузив присутствующих в густой сумрак. Представление началось.
— Что за глупые игры? — холодно произнёс Тан Чжао. — Раз уж ты здесь — выйди и покажись, а не прячься в тени, словно трусливый воришка.
Это были его последние слова. В следующий миг шеи Тан Чжао коснулось лезвие меча и, прежде чем он успел издать хоть один звук, рассекло ему горло. Тело заклинателя мешком повалилось на пол.
Стражи, охранявшие Ши Юаньчжуна, бросились к дверям, но в шаге от них замерли и попятились назад. Путь к спасению отрезала чёрная тень, от которой исходили волны такой разрушительной ярости, что даже главе Ши, оставшемуся сидеть посреди зала, стало не по себе. Один из стражей растерялся и запустил в тень бумажным талисманом, за что сразу же поплатился: письмена на талисмане, слабо перелившись золотистым светом, погасли; воздух разрезал свист оружия, а после послышался мерный раскатистый звук, будто что-то круглое и твёрдое прокатилось по полу. Талисман загорелся, и, пока тлели и обугливались обрывки бумаги, неизвестный расправился со вторым противником.