— Вы так считаете? — изогнул бровь Тан Чжао. — Будьте осторожнее в своих речах, господин Фэн. Как бы то, о чём вы говорите, не стало явью…
— Господа, не нужно начинать ссору, — предупредил Ши Юаньчжун. — Господин Тан, надеюсь, мы смогли ответить на ваш вопрос?
Всё это было сказано самым учтивым тоном, но посланец с лёгкостью уловил намёк на завершение разговора и, незаметно оправив складки на одежде, поднялся из-за стола. Более причин задерживаться у него не было.
— Я действительно получил все необходимые ответы, глава Ши, — разочарованно произнёс он, — но, думаю, вам требуется больше времени на размышления. Пока что я не буду считать ваше решение окончательным и дам вам две луны на то, чтобы пересмотреть его — или же оставить неизменным. Не забывайте, что делая выбор, всегда нужно думать о будущем. А сейчас мне пора возвращаться. Благодарю за гостеприимство, глава клана Ши — свидимся по истечении указанного срока.
— Я запомню ваши слова о будущем, господин Тан. Надеюсь, следующая наша встреча не вызовет таких разногласий. Господин Фэн вас проводит. Передайте мои пожелания благополучия и долгих лет жизни главе клана Тан.
На прощание заклинатели обменялись вежливыми поклонами, и Фэн Сяньцзян выжидающе замер у дверей, чтобы проводить гостя. Тан Чжао ещё раз окинул приёмную взглядом, задержал его на главе Ши и, перед тем, как покинуть главный дом, сочувственно покачал головой:
— Будьте осторожнее, молодые господа. Отказываясь от покровительства клана Тан, вы пытаетесь продвинуться на цунь, но отступите на чи[15].
...
[1] Провинция на юго-востоке Китая.
[2] Совершенствующийся/заклинатель — в контексте романа: человек с выдающимися способностями, стремящийся путём развития физических и духовных сил достичь идеала (бессмертия).
[3] Не относится к реально существующей реке Байхэ на северо-востоке Китая.
[4] Здесь подразумевается также уезд Фэнхуан, провинция Хунань.
[5] Провинция на юго-западе Китая.
[6] Здесь в значении направления, объединённого взглядами, принципами и методами.
[7] (кит. 白河源) — «исток реки Байхэ»
[8] Сезон Цинмин (кит. 清明; «ясно и светло»; также «сезон ясного неба/чистого света») — пятый из 24-х сезонов китайского календаря. Традиционно приходится на начало апреля.
[9] Цинмин (кит. 清明节) — традиционный китайский праздник наступления весны и поминовения усопших.
[10] Старинная единица измерения расстояния. 1 ли = 571,5 м.
[11] Уезд на севере провинции Хунань.
[12] Шуанцзян (кит. 霜降; «выпадение инея) — в китайском календаре последний сезон осени. Традиционно приходится на 20-е числа октября.
[13] Вторая часть чэнъюя (фразеологизма) «жить вечно, сохранив имя в истории» (кит. 万世流芳，青史留名) — великие деяния и величие духа существуют всегда; слава будет жить в веках.
[14] Лян (кит. 两) — мера веса и денежная единица в Юго-Восточной Азии. Раньше вес одного серебряного ляна составлял около 40 гр.
[15] «Продвинуться на цунь, отступить на чи» (кит. 寸进尺退) — погнавшись за малым, потерять большое.
Глава 2. Сомнения
Как только они вышли, Ши Юаньчжун шумно выдохнул и с облегчением уронил руки на стол. Фраза, которую напоследок обронил Тан Чжао, не предвещала ничего хорошего, и больше походила на завуалированную угрозу, нежели на дружеское предупреждение. «На устах мёд, а за пазухой меч»[1]… Сейчас оставалось лишь гадать, как поведёт себя клан Тан после отказа, но одно было ясно: просто так он этого не оставит.
— Что скажешь, Юань-гэ[2]? — нарушил тишину голос вернувшегося Фэн Сяньцзяна. — Едва нам стоило поселиться в Фэнхуане, как благосклонные соседи тут же предложили добровольное рабство.
— Не то чтобы рабство, но приятного тут и правда мало… Я бы скорее назвал это прямой зависимостью, которую господин Тан любезно преподнёс под видом «покровительства влиятельного клана», — с досадой откликнулся Ши Юаньчжун.
В ответ Фэн Сяньцзян лишь поморщился — ему-то гость не понравился ещё с первых минут знакомства. Пускай Тан Чжао был вежлив и не совершал ничего предосудительного, его приветливая улыбка и цветистые речи совсем не сочетались с цепким взглядом и, как позже выяснилось, истинной целью посланца. Подозрения в недобрых помыслах клана Тан появились у Фэн Сяньцзяна ещё до беседы в главном доме и окончательно подтвердились во время неё, так что ни о каких «друзьях и союзниках» не могло быть и речи.
— Знаешь, можно называть это чем угодно — рабством, зависимостью, покровительством — но заискивать и выслуживаться перед другими кланами я не собираюсь. Даже перед кем-то вроде клана Тан. Я не хочу, чтобы люди смотрели на меня свысока лишь потому, что им повезло родиться в богатой семье.